– Да, я дома! А Кью-Джо черт знает где. И я не пойду искать Андрэ, потому что…
Ваш голос пресекается – что, возможно, даже к лучшему. Столь ядовитым тоном не стоит указывать, куда Белфорд может засунуть свои обезьяньи дела.
После долгой паузы Белфорд произносит:
– Я не расслышал, что ты сказала.
– Послушай, Белфорд. Я беспокоюсь за Кью-Джо. Она пошла к одному клиенту, очень странному типу, и до сих пор не вернулась. И даже не позвонила.
– Ах вот в чем дело! Ну, дорогая, мне жаль, что ты беспокоишься, это вредно для здоровья. Подумай, ведь Кью-Джо не маленькая девочка. Отнюдь не маленькая, позволю себе заметить. Маловероятно, чтобы кто-нибудь заставил ее делать то, чего она не хочет. И потом, почему ты решила, что ее клиент – странный тип?
– Потому что я его знаю!
– А-а, понятно! Ты лично знакома с этим джентльменом? – Под ногтями его голоса проступает зеленая каемка подозрительности.
– Джентльменом? Да. То есть нет! Я его встретила вчера в «Быке и медведе». Он пытался… в смысле, упомянул… В общем, не важно. Поверь мне, это человек с нестабильной психикой. А Кью-Джо опаздывает на три часа и даже не позвонила. И вообще странные вещи происходят.
– Что за странные вещи?
Тут он вас поймал. Все эти странные вещи, если облечь их в слова, выглядят весьма безобидными. Разве можно объяснить, почему такие пустяки, как фальсифицированная карта и слово «бозо», мешают вам работать и превращают Пасху в Хеллоуин?
– Белфорд, – говорите вы наконец, – тебе не кажется, что мы следим за развитием пьесы по неправильному либретто?
Трубка молчит. Потом он спрашивает:
– А что такое либретто?
О боже! Скорее, скорее убрать этого фрукта из города, пока вы не выскочили за него замуж!
– Во сколько у тебя рейс? Когда ты возвращаешься?
– Вылет в одиннадцать. Назад прилетаю в воскресенье поздно вечером. И знаешь, крольчишка, раз уж ты сейчас свободна, не подвезешь ли меня в аэропорт? На моей машине, если не трудно. Я хочу оставить тебе «линкольн», потому что Андрэ может узнать машину – ну, когда ты будешь его искать. Я тебе не рассказывал? – Он хихикает с гордой грустью. – Иногда этот маленький негодник сидит у меня на коленях, когда я веду машину. Думаю, ему хочется порулить.
– Когда ты заедешь? – спрашиваете вы холодно. Любое занятие лучше, чем сидеть и поджидать эту оккультную потаскуху.
– В полдесятого.
– Я буду готова без пятнадцати десять.