Давно уже уехал Алексей, разошлись в небе тучи, Иван убрал клеповский клин и перешел на другой, дальний участок, а Ксения все улыбалась чему-то. Вечером она сидела с Михаилом под черемухой, но что он говорил, не слышала: она слушала далекий баян, и на сердце у нее было покойно.
С этого дня Ксения и в самом деле больше не встречала Алексея. Он не появлялся на ферме, и она будто забыла о нем. Если и вспоминала, то только покачивала головой, усмехалась добродушно.
По вечерам она нарочно задерживалась на ферме: Михаил приезжал каждый день, и Ксения надеялась, что, не дождавшись ее, он уедет обратно в город. Но все равно, когда бы она ни пришла, он всегда терпеливо ждал у калитки.
- Брат, миленький, прости, не хочу я тебя видеть, - однажды сказала она, - уезжай ты, пожалуйста, обратно.
Михаил растерялся от неожиданности:
- Как же так? У меня ведь отпуск не кончился! Нет, сестра. Пути наши встретились, богу угодно, чтобы мы вместе шли по жизни.
- Не бывать тому, чтобы господь меня наказал! - горячо сказала Ксения. - Он мою молитву услышит...
- Смирись, сестра. - Михаил скорбно покачал головой, - я триста рублей за билет платил - разве дозволил бы бог мне понапрасну в разорение войти? Меня сам брат Василий вызвал, его желание, чтобы ты за меня пошла: ведь нет у вас в общине молодых женихов, а тебе замуж пора. И родителям твоим я по нутру. Вы вон много общине задолжали, чем расплачиваться будете? А я все деньги за вас внесу...
- Какие еще деньги? - удивилась Ксения. - Нам твоего не надо. Заработаю, сама расплачусь.
- Смотри, сестра, расскажу брату Василию, не похвалит.
- Не пугай. Я сама ему в ноги упаду... Я ведь по-хорошему тебя прошу: уезжай, а ты...
- А замуж за кого пойдешь? - с отчаянием спросил Михаил. - За старого, да? Или я урод какой, что ли?
Ксении стало жалко его, она вздохнула, дотронулась до его руки:
- Не люблю я тебя, пойми. Какая же это наша жизнь будет без любви, да и замуж мне рано.
- Полюбишь, Ксения, полюбишь, - с надеждой воскликнул Михаил, двумя руками ухватив ее руку, - душа у меня хорошая! А замуж никогда не рано.
Она отняла руку и, ничего не сказав, пошла в избу.
- Ага, комсомольца небось приглядела, да? - плачущим, отчаянным голосом прокричал ей вдогонку Михаил.
Прасковья Григорьевна в сенях цедила из подойника в кувшин молоко. Афанасий Сергеевич ложкой вылавливал мух из банки с медом.
- Гляди, как ты поздно стала приходить, - сказал он. - Нечего там задерживаться. Слышь, что ли? Михаил тебя дожидался - ушел. Ты думаешь, ему просто туда-сюда мотаться? Слышь, что говорю-то?