— Не говорите так, это не шутки. Кто-то уже умер, в вас стреляли — чуть ли не дважды.
— Тогда отправляйтесь в Каркассон.
Романо округлил глаза:
— Я не оставлю вас здесь одну.
Подошел Реми с заказанными блюдами и, наполнив клиентам бокалы, снова удалился. Бритт предложила тост:
— Выпьем за это превосходное угощение и за то, чтобы мне поскорее разрешить свое наваждение.
— Согласен. — Романо чокнулся с ней. — Но я все же не отступлюсь от попыток заставить вас пересмотреть основные позиции.
Выпив бургундское, Романо и Бритт принялись за еду. Они были одни в ресторанном зале; тишину нарушали только редкие жалобные птичьи крики и отдаленное конское ржание. Еда была превосходная. Цыпленка, как подметила Бритт, не только пропитали портвейном, но еще и ароматизировали бренди, risotto оказалось не слишком сухим и не слишком мягким, а побеги спаржи были приготовлены a point. Ей стало интересно, кто такой Реми — неужели одновременно хозяин, официант и управляющий этого уютного трактирчика?
Романо очень скоро управился со своей порцией. Отправив на вилке в рот последнюю горстку risotto, он виновато посмотрел на Бритт и разлил оставшееся вино по бокалам. Она не успела ничего сказать, как рядом снова возник Реми с очередной бутылкой. Откупорив ее, он подлил им еще бургундского, а затем спросил:
— Кофе? Эспрессо?
— Счет, пожалуйста, — попросила Бритт.
Она заметила, что Романо удивился. Француз ответил со странной ухмылкой:
— Ваш счет уже оплачен. Все включено.
Он перевел взгляд на Романо и добавил:
— Святого отца мы угощаем.
— Кого я должна благодарить за такую любезность? — поинтересовалась Хэймар.
Реми смущенно помялся и изрек:
— Вам лучше обратиться к владельцам. Они дали распоряжение.
Он подхватил пустую бутылку и проворно исчез в проеме ресторанной двери. Бритт озадаченно уставилась на Романо:
— Вообще-то я собиралась уточнить, что вы понимаете под пересмотром позиций, но сейчас меня посетило странное чувство, что мы не совсем одни в этой комнате.
Романо принялся оглядываться — и в конце концов признался:
— Пусть это прозвучит нелепо, но, боюсь, тут я с вами солидарен.
Сквозь окно проникало слабое мерцание светила у самого горизонта. На тусклом фоне сгущающейся синевы выделялись яркие пунцовые и лиловые полосы.
— Предлагаю распить эту бутылку на балконе, — обратилась к священнику Хэймар. — Я поэтапно изложу вам доводы, приведшие меня к моей позиции, и тогда вы без труда воспримете ее. Я не сомневаюсь, что вы считаете меня одержимой или, говоря вашими же словами, на грани сумасшествия. Если вы узнаете, какие ступени я преодолела, чтобы оказаться здесь, вы, возможно, лучше поймете, откуда у меня такое тяготение к доказательству Христовой родословной.