– Видите ли, ваше величество, вопрос, который я хочу затронуть, весьма щекотлив.
– Ах боже мой!
– Конечно, потому что женщина…
– А, вы хотите говорить о принцессе? – спросила вдовствующая королева с чувством живого любопытства.
– О принцессе?
– Да, о вашей жене.
– Ах, конечно.
– Так что же? Если вы хотите говорить о принцессе, сын мой, не стесняйтесь. Я ваша мать, а принцесса для меня чужая. Однако, так как она моя невестка, знайте, что я выслушаю с участием, хотя бы только из-за вас, все, что вы мне о ней скажете.
– Матушка, – колебался Филипп, – вы ничего не заметили?
– Не заметила, Филипп? Вы говорите так неопределенно… Что, собственно, могла я заметить?
– Правда, принцесса хороша собой?
– Да, конечно.
– Однако она не красавица?
– Нет, но с годами она может необычайно похорошеть. Вы же видели, как за несколько лет переменилось ее лицо. Она будет развиваться все больше и больше. Ведь ей всего шестнадцать лет. В пятнадцать лет я тоже была очень худа; но принцесса уже и сейчас красива.
– Следовательно, ее можно заметить?
– Конечно, даже на обыкновенную женщину обращают внимание, а тем более на принцессу.
– Хорошо ли она воспитана?
– Королева Генриетта, ее мать, – женщина довольно холодная, с некоторыми претензиями, но чувства у нее возвышенные. Образованием молодой принцессы, может быть, немного пренебрегали, но, я думаю, ей внушили хорошие правила. По крайней мере так мне казалось во время ее пребывания во Франции. С тех пор она побывала в Англии, и я не знаю, что там произошло.
– Что вы хотите сказать?
– О боже мой, я говорю, что некоторые слегка легкомысленные головы могут закружиться от счастья и богатства.
– Вот, ваше величество, вы сказали именно то, что я думал. Мне кажется, что принцесса немного легкомысленна.
– Не следует преувеличивать, Филипп. Она остроумна, и в ней есть известная доля кокетства, что очень естественно в молодой женщине. Но, сын мой, когда дело касается высокопоставленных особ, этот недостаток приносит пользу двору. Слегка кокетливая принцесса всегда окружена блестящим двором. Одна ее улыбка рождает роскошь, остроумие и даже мужество: дворяне лучше сражаются за принца, жена которого хороша собой.
– Покорно вас благодарю, – недовольным тоном ответил Филипп. – Право, матушка, вы рисуете мне тревожные картины.
– В каком отношении? – с притворной наивностью спросила королева.
– Вы хорошо знаете, – печально сказал Филипп, – вы отлично знаете, как мне не хотелось жениться.
– О, на этот раз вы меня пугаете! Значит, у вас есть серьезные основания быть недовольным принцессой?