– У вас все цело? Вы себя чувствуете? Где помазать?
Пилеменос лишь отмахнулся, обдав ее гарью:
– Все в порядке. Главное, что я нашел тебя, невестка…
– Как вы сказали? Невестка… – Катя медленно опустилась на пол от такой негаданности, – Я не, не…
– Ты не ослышалась… – перемялся с ноги на ногу старичок, – Я многое передумал и во многом переменился. И я действительно хочу, чтобы ты стала женой моего сына, стала моей невесткой, стала матерью моих будущих внуков…
Пилеменос понурил голову:
– Прости меня, если я когда-то чем-то как-то где-то невольно обидел тебя. Не держи на меня зла… Все, что я говорил и делал, было рождено моей слепой любовью к сыну. Теперь моя любовь зряча, и я понимаю, что Костас не может жить без тебя. А ты без него. Верно?…
– Верно, – засмущалась Катюша, – Какой вы на самом деле хороший. Я и не думала…
Она встряхнулась:
– Конечно, я прощаю вас и, надеюсь, вы будете мне идеальным свекром, и лучшим в мире дедушкой… Но Костас, где он? Что с ним?
– Не волнуйся – он дома, – попытался улыбнуться опаленной губой почти свекор, – Ждет тебя, заламывая руки.
Катя однако вполне объяснимо встревожилась:
– Но…
– Видишь ли, – Пилеменос в ответ устало присел на кончик стула, – Врачи просто не рекомендовали ему перемещаться из одного пункта в другой. У него открылась небольшая производственная травма. Не беспокойся – на семейные отношения она не повлияет. Медики обещают полное восстановление всех производных функций через месячишко-другой…
– Я хочу его видеть. Немедленно…, – затрепетала Катя.
– Конечно-конечно, – согласно закатил глаза старик, – Именно поэтому я так и спешил. Собирай свои манатки и вперед на вокзал. Лимузин я, к сожалению, разбил и даже сжег. Так что придется тащиться на поезде. Аэропорта, ведь, в этом городишке нет…
– Нет, самолеты сюда не летают. И отсюда тоже, – подтвердила она.
Катя собралась в мгновение ока. И уже на рассвете они покинули город.
Как медленно продвигался к столице поезд. Ползли за окном рощи, поляны и молодые необстрелянные еще солдаты. Противотанковыми снарядами пролетали воробьи. На обгон уходил уже тридцать первый велосипедист…
Но, чу, объявили прибытие.
Слезы застлали глаза Кати. Как ни старалась, но она никого не могла различить на перроне. Не могла различить даже и сам перрон. И тогда старик Пилеменос начал сам перечислять ей встречающих:
– Фома и Марфа Андреевы с цветами… Айша и Гнудсон с цветами… Чикита и Большой олень с цветами… Долорес и Мойша с букетом… Кто-то с детьми… Отец Прокопий с кадилом… А там, елки-маталки, в кресле-каталке…