23. Я не настаиваю на равенстве мужчин и женщин. Мы изначально разные. Однако я настаиваю на равноправии.
24. Если ты против коррупции – не давай и не бери взяток. Если же даешь и берешь – не жалуйся.
25. Нельзя делать «грязную» работу, исходя из принципа «все равно это кто-то сделает». Не нужно отвечать за всех. Нужно отвечать за себя.
[11 июля 2006 г.]
Я сидела у Агнессы, двоюродной сестры Зэка, и рассказывала ей про мечту моего детства – прекрасную страну ГДР.
– В нашем дворе жила девочка, у которой дядя служил в Западной группе войск. Он присылал ей немецкие жвачки. Как-то раз мне удалось обменять арбуз на пожеванную жвачку. О нежеваной я даже не мечтала.
А гэдээровские куклы! Таких платьев с рюшками не было даже у Софии Ротару! А бюстгальтеры! А восхитительные сапоги осенне-зимнего сезона! ГДР казалась нам пещерой Али-Бабы и Меккой одновременно.
Агнесса слушала меня с недоумением: ее ГДР была совсем иной.
Она родилась и выросла в Восточном Берлине, и в ее жизни всегда была Стена. Бетонные блоки высотой 3,6 метра опоясывали другое государство – Берлин Западный. Еще в 1945 году страны-победительницы поделили Германию на сферы влияния: одним половинку побольше, другим – поменьше, одним одну часть столицы, другим – другую. Стена шла прямо через улицы. Мешающие дома сносили; окна, выходящие «не туда», заделывали кирпичом.
– В Западном Берлине боялись, что вы на них нападете? – удивилась я.
– Это ГДР, а не ФРГ построила Стену.
– Зачем?
– Чтоб не дать нам удрать на Запад. Люди тысячами бежали от коммунизма. В Западном Берлине была свобода слова, свобода предпринимательства, свобода передвижения… А у нас – коллективизация и повышение норм труда. Мы жили очень бедно.
Бедно они жили! Моя подруга рассказывала, что в гэдээровских магазинах продавали по несколько сортов колбасы, и пиво было всегда, везде и без очереди.
– И даже когда в тысяча девятьсот шестьдесят первом году построили Стену, народ все равно уходил. Кто подкопы рыл, кто перелетал на дельтоплане… Некоторые даже перебирались по веревке, протянутой между домами.
– А пограничники что?
– Стреляли. Больше двухсот человек угрохали, а скольких ранили – бог весть.
Берлинская Стена разделила жизнь Агнессы на «до» и на «после». «До» были партсобрания, тупая пропаганда и всеобщее стукачество. А «после»…
В 1989 году Венгрия открыла границы, и восточные немцы ринулись через нее в Австрию, чтобы оттуда попасть в ФРГ. Это был массовый исход. Предотвратить его было нельзя, как нельзя остановить лавину. Но партия надеялась силой удержать разбегающийся народ.