– Мне ваш супруг не нравится, – на плохом немецком языке сказал доктор Нине, потеребливая длинными пальцами ассирийскую свою бороду.
– Я давно опасаюсь за его здоровье, – ответила Нина. – А эта сегодняшняя речь! Господи, хоть бы скорей все кончилось, все эти праздники! Но, ради Бога, что с ним?
– Нечто вроде начальных признаков психостении.
– Как некстати. Но какие же причины, доктор?
– Душевные потрясения, вроде скандального появления папаши. Сверхнормальные частые выпивки... Ну... злоупотребление кокаинчиком.
– Опасно?
– Не думаю. Хороший отдых – и все пройдет. Впрочем, я не специалист.
– Мерси. Я удивляюсь, как это могли пустить отца... Ну, отлично... Потом поговорим. – И она крикнула: – Господа! Нужно спешить на бал. Скоро час ночи.
Пароходы повернули вспять.
Прохор не принимал участия в танцах. С четырьмя приезжими из столицы он сидел у себя в обширном кабинете, довольно неуютном, отделанном в псевдомавританском стиле.
– Простите, что так совпало... Правда, неудачно, но что ж поделаешь? Коммерция, – с пыхтящим сопением начал деловой разговор бывший поручик Приперентьев. – Итак, многоуважаемый Прохор Петрович, принеся вам должное поздравление с десятилетием вашей блестящей деятельности, мы, к сожалению, должны огорчить вас следующим известием: в надлежащих инстанциях столицы я возбудил дело об отобрании от вас, милостивый государь, принадлежащего мне по праву золотоносного участка...
– И что же? – небрежно поднял Прохор бровь, но сердце его больно сжалось.
– Тот товарищ министра, который...
– Который теперь не у дел, – перебил Приперентьева Прохор. – А вы преемнику сумели всучить большую взятку, чем та, которую дал я сановнику в отставке. Так?
– Вы это говорите при свидетелях?
– Я про вашу взятку говорю лишь предположительно, а про свою – да, я говорю открыто, при свидетелях. Но я не думаю, что законы империи могут быть подкупны при всяких обстоятельствах. Я, во всяком случае, буду с вами тягаться во что бы то ни стало. Это во-первых. А во-вторых, в прииск «Новый» мною вложено больше двух миллионов рублей.
– Вряд ли, соколик, вряд ли, – посморкался в красный платок седобородый купчина Сахаров. – Мы прииск осмотрели. Основные затраты там тысяч двести – триста. Так, кажется, приятели?
– Так, так, не больше, – подтвердили все трое.
Впрочем, лысоголовый невзрачный старичок с поджатыми губами, присяжный поверенный Арзамасов, добавил:
– Самое большое – триста пятьдесят тысяч. Вместе с новым переоборудованием. Вместе с драгой.
«Я нисколько не боюсь тебя, Ибрагим... Нисколько не боюсь. Вот увидишь».