Прохор поднял голову: в углу, резко темнея на белых изразцах камина, стоял черный человек. Прохор загрозил человеку взглядом. Черный человек исчез.
Вошел лакей с седыми бакенбардами.
– Не прикажете ли зажечь свет? У вас темно, барин.
– Зажги. Где доктор? Скажи ему, что я сплю. Чтоб не лез.
При свете огней Прохор внимательно стал перечитывать дневник. По другую сторону письменного стола сидел голубой клоун; лицо его напудрено, румяно, глаза черны.
– Если не ошибаюсь, я вас видел в прошлом году у Чинизелли.
– «Совершенно верно», – приятно улыбнулся клоун.
– Я немножко болен. По крайней мере так доктор говорит – Ипполит Ипполитыч. Знаете? Придурковатый такой. Но я чувствую, что сейчас наступила для меня минута прозрения. Я чувствую, какая-то одухотворяющая сила осенила меня. И я сейчас могу умствовать в иной плоскости, чем та, к которой я привык... вы понимаете?.. Привык работать.
Прохор потряс дневником, прищурился на клоуна и вновь заговорил, заглядывая в страницы:
– Вот я всю жизнь отмечал у себя в книжке, в сердце, в мозгу то или иное событие. «20 марта надо приступить к ремонту плотины», «В начале июля у Нины должен родиться ребенок», «1 августа учет векселя в 150 000», «13 сентября 1908 года срок аренды золотоносного участка ь 3». Вот-с! И земля безошибочно, совершая кругооборот возле солнца, всякий раз подплывала к тому или иному событию, срок которого значился в памятке. Земля не могла не подплыть, потому что она плывет, и не могла обойти, не задеть этого события, потому что оно уже было во времени и пространстве.
– «Вернее, в пересечении координат времени и прос...»
– Да, да! Я математику знаю. Оно, это событие, родилось в тот момент, когда моя мысль родила его и поставила на определенное место во времени и пространстве. Но ведь все мои мысли, все мои поступки уже были в зародыше, в том семени, из которого я стал человеком. А зародыш моего зародыша был в зародышах моих отцов, дедов, прадедов, всех предков, вплоть до того момента, когда появился на свет первый человек. Ведь так? Так. Значит, все то, что во мне – и худое и хорошее, – все планы мои, которые рождены моей мыслью и осуществлены моей волей и которые еще будут осуществлены, были в мире всегда, от начала сроков. Ведь так?
– «Так», – поддакнул уже не клоун, а черный человек, вновь появившийся.
Прохор вскинул на него глаза, нажал кнопку. Вошел лакей. Черный человек пропал. Голубой клоун сказал лакею:
– «Можете идти».
Лакей ушел.
– Так почему ж, почему ж за все мои дела меня так преследует Нина?! – воскликнул Прохор, схлестнув в замок кисти рук, и глаза его наполнились слезами. – Нет, я ее должен умертвить...