Рославлев-старший. Я бы не охнул.
Юлия. Я также.
Рославлев-старший. Я их терпеть не могу!
Юлия. Я их ненавижу.
Рославлев-старший. Вечные прихотницы без толку, ни капли здравого смысла, ни шагу без видов, любезны сначала, но под конец докучливы.
Юлия. Самые ничтожные, бесполезные! Дайте мне руку, передадим такие же правила нашим детям.
Рославлев-старший. Я надеюсь, что у меня их никогда не будет!
Юлия. Тем лучше, забот меньше.
Антося и Лудвися входят и подносят налитые стаканы.
Юлия
Стократ счастли́в, кто разум свой
Не помрачил еще любовью,
Но век проводит холостой, —
Я выпью за его здоровье.
Поверьте мне, жена для нас
Есть вечное почти мученье.
Женись лишь только – и как раз
Родятся ревность, подозренье.
Ах, то ли дело одному:
Его не мучит неизвестность,
Душе покой, простор уму,
И вечная почти беспечность!
Нрав женщины имеют злой,
Капризны, что не сладишь с ними.
Чтоб избежать судьбы такой,
Останемся мы холостыми!
Антося и Лудвися устанавливают поднос с бутылками в цветнике и уходят.
Юлия. Одна есть женщина в свете, которую я люблю по самой родственной связи.
Рославлев-старший. Одна уже нашлась; найдутся и более!
Юлия. Нет! двух таких не бывает; она – сердца ангельского, примерной добродетели.
Рославлев-старший. О! они все ангелы! все чудесно добродетельны! где же твердость ваша? правила неизменные?
Юлия. Не ошибайтесь. Речь идет об моей сестре. Кроткое, невинное существо, и так же мало заботится об нас, как мы с вами об их. Брат, отец, мать – вот кто ей наполняют душу. Здесь, например, давно ли мы остановились, и то неохотно, она уже отыскала какого-то безгласного, разбитого параличом, дряхлого старика, всеми брошенного, ухаживает за ним, бережет его и благословляет случай, который задержал нас здесь, подавая ей добро творить, между тем как мы с вами от этого случая готовы лопнуть с досады.
Антося вбегает.
Антося. Вас сестрица зовет, крайняя нужда!
Юлия. Сейчас.
Антося (ей на ухо). Ваш муж что-то по вас беспокоится.
Юлия. Иду, я скоро ворочусь к вам.
Рославлев-старший(один). Брат сестру хвалит, видит в ней совершенство! Почтенное чувство! Но кто ручается, что тут нет пристрастия? Однако он поселил во мне сильное любопытство… Что, кабы попытаться познакомиться с пригожей незнакомкой?.. Пригожею? – это еще неизвестно, но то верно, что между мною и старым паралитиком она бы недолго колебалась. Разумеется, всё бы кончилось шуткою, потому что я отныне впредь и навсегда, благодаря принятому намерению, об женщинах слышать не хочу. Спешить некуда, повеса Александр не женится, что ж – попробуем. И я многим нравился…