Воспоминания кавказского офицера (Торнау) - страница 19

Вскоре после моего прибытия в Бамборы я поехал с Пацовским в Лехне представиться владетелю, имевшему в то время звание полковника лейб-гвардии Преображенского полка. Дорога вела по широкой и совершенно гладкой поляне, уставленной тополями, шелковичными и ореховыми деревьями, повитыми до самой вершины необыкновенно толстыми лозами, составляющими одно из главных богатств абхазских поселян. От винограда, растущего в изобилии на этих лозах, получается очень порядочное вино, добываемое в Абхазии самым первобытным способом. Жители делают для этого яму в земле, обкладывают ее глиною и потом обжигают сколько можно, разложив в ней огонь. Вытоптав виноград ногами в этой яме, из нее вычерпывают вино, когда сок перебродил, и хранят его в глиняных кувшинах, зарытых в земле. Лозы стоят в поле без ограды; каждый хозяин знает свое фруктовое дерево и употребляет весьма дешевый способ для сбережения его от воров. Для этого привешивают к лозе, к скотине или к каждому другому предмету, который желают уберечь от воровских рук, кусок железного шлака. Не каждый горец осмелится тронуть вещь, отданную под покровительство этого талисмана, угрожающего, как полагают, насильственною смертью чужим рукам, которые позволят себе коснуться его. Впрочем, и кавказские горы имеют своих вольнодумцев, пренебрегающих подобного рода угрозами. От них уберегает одно ружье, исправляющее у черкесов главную полицейскую должность.

Дом владетеля нет причины описывать подробно. Архитектурою он был много похож на дом Гассан-бея и отличался от него только размерами, будучи несравненно выше и просторнее. Палисад заменялся высоким плетневым забором, огораживавшим чрезвычайно обширный двор. Вместо тесной калитки отворялись для приезжего широкие ворота. Заметно было, что Михаил менее Гассан-бея опасался врагов или более надеялся на своих окружающих. Налево за оградою, в расстоянии ружейного выстрела от владетельского дома, находилась старинная церковь. Въезжая на двор, я рассматривал с большим любопытством дом и его окрестности, представлявшие для меня много замечательного. Здесь две русские роты и двадцать два абхазца, не покинувшие своего князя, защищались в двадцать четвертом году более трех недель против десяти или двенадцати тысяч джекетов, убыхов и бунтующих жителей Абхазии. Около трехсот пятидесяти человек, занимавших дом, службы и двор, огороженный одним плетнем, без рва и бруствера, успели не только выдержать осаду, но отбить удачно несколько нападений открытою силой, пока не выручил их, высадившись в Бамборах, князь Горчаков, командовавший войсками в Имеретин. Во время осады неприятель занял церковь, о которой я выше упомянул, командовавшую над всею окрестностью, и стал обстреливать из нее середину двора. В темную ночь двадцать солдат под командой поручика (не припомню его имени) сделали вылазку, ворвались в церковь и перекололи всех засевших в ней абхазцев, кроме одного, успевшего скрыться на хорах. Очистив церковь, они отступили в ограду владетельского дома, потеряв только четырех человек. Этот урок подействовал на неприятеля так сильно, что он не решался более занимать церкви, стоявшей, как опыт доказал, слишком близко от руки и штыка наших солдат. Человек, уцелевший в церкви от побоища, был известный абхазец Каца Маргани, передавшийся впоследствии всею душой на сторону владетеля, который, кажется, теперь еще жив и пользуется генеральским званием. Сам Каца рассказывал мне об этом ночном происшествии, признаваясь, что при одном воспоминании о нем его пробирает дрожь и что он в жизни своей не испытал ничего более ужасного. Каца же, как все знают, был не из числа робких и в продолжение своей жизни не раз глядел смерти в глаза без страха. На дворе владетельского дома не существовало тогда колодца, а водою пользовались из ручья, протекавшего возле самой ограды. К ручью вел спуск под гору около десяти сажен по совершенно открытому месту. Днем неприятель занимал все пункты, с которых можно было обстреливать ручей, и засыпал пулями каждого, кто подходил к воде. Ночью он приближался к самому ручью. Опасаясь, что абхазцы перебьют поочередно всех людей, пытавшихся достать воды, решили придумать другое, более безопасное средство запасаться ею. В доме оказался старый винный бурдюк, который ухитрились приспособить для этой потребности. Его поставили на колеса, к верхнему концу приделали клапан, а к нижнему груз, и в этом виде начали спускать на веревках в ручей, где он наполнялся водою, после чего его втаскивали на гору. Несколько дней гарнизон пользовался водою, добытою этим замысловатым способом. Сначала неприятель осыпал бурдюк выстрелами, но пули скользили по его толстой и упругой оболочке. Тогда несколько неприятельских удальцов подкрались ночью к самой ограде, и, когда наши на рассвете стали опускать бурдюк за водой, они напали на него и изрубили кинжалами. Почти все они заплатили жизнью за это отважное дело, но другого бурдюка не было, и гарнизон остался без воды. После нескольких дней мучительной жажды дождик, пошедший вовремя, помог нашим людям. Провианту не было совсем; люди доедали последнюю кукурузу, заготовленную в доме для владетельских лошадей, которые были съедены уже прежде. В это-то время подоспел князь Горчаков и освободил осажденных, принудив горцев удалиться. Об этой защите владетельского дома в Лехне нашими солдатами, кажется, никто не писал, и я слышал о ней только в Абхазии, на самом месте действия. Командовал ротами, принадлежавшими к 44-му егерскому полку, капитан Марачевский, которого Ермолов наградил за это дело орденом Св. Владимира четвертой степени с бантом, что считалось в то время необыкновенным отличием.