Суверенитет (верховенство) государства даже в чисто семейных и личных делах был в Риме так же силен, как и в Греции. Поэтому и здесь вопрос о браке почитается вопросом общественным и разрешается свыше. Одна из обязанностей цензоров состояла в том, чтобы содействовать размножению населения; с этой целью они всеми средствами побуждали молодых людей к браку, а старых холостяков наказывали увеличением налогов. Покровительству размножения нисколько не противоречит известный факт умерщвления больных и слабых детей: практиковалось это исключительно в видах улучшения расы и опять же в интересах государства. Особенно решительные меры понуждения принимаются после 164 года до Р. X., когда, с одной стороны, обнаруживается убыль населения, с другой – среди римлян начинает проявляться отвращение к браку. После нескольких соответственных постановлений римских цензоров Цезарь издает закон, которым право на получение земли в Кампании предоставляется лишь отцам трех или более детей. Всего решительнее на этот путь законодательного побуждения к браку вступает Август, что объясняется особенно сильным нерасположением его современников и соотечественников к семейной жизни и проистекающим отсюда уменьшением числа свободных граждан. Здесь не место подробно излагать изданные Августом законы; достаточно будет заметить, к чему они сводились: из всех кандидатов на общественные должности предпочтение давалось отныне тем, кто имел больше детей; бездетные граждане не получали наследств, оставленных по завещанию; овдовевшие супруги обязывались вступать в новый брак; обрученные лишались права откладывать свадьбу дольше двух лет и тому подобное.
Все эти строгие меры, принятые в целях увеличения народонаселения, не имели, однако, желаемого действия: свободное римское население не только не росло, но по временам даже уменьшалось, и это происходило по двум причинам: непрерывные войны сокращали численность населения непосредственно, а рабство, столь мало благоприятное развитию народонаселения во всех направлениях, подтачивало и разрушало римское общество косвенным образом. Справедливо поэтому замечание Мальтуса: «Если бы из страны удалили половину рабов и римский народ вследствие этого мог бы приложить свои силы к искусствам и земледелию, число граждан быстро возросло бы и такого рода поощрение оказалось бы действительнее для роста народонаселения, чем все законодательные меры».
Тогдашняя действительность, как это всегда бывает, нашла свое отражение и в современных ей учениях: взгляды Платона и Аристотеля по вопросу о народонаселении представляют собою не что иное, как возведение в принцип несколько облагороженной народонаселенческой политики греческого государства. В том идеальном строе, о котором мечтал Платон, брак строго регламентирован: верховная власть назначает, кто с кем должен вступать в супружество, и какое именно число браков должно быть заключаемо в данном году. Только здоровым детям государство позволяет продолжать свое существование, остальные же покидаются в пустынных местах и обрекаются на смерть. В этом Платон видит отличное средство не только для улучшения расы, но и против возможного избытка населения. Хотя Аристотель, в противоположность Платону, подчеркивает внутренний смысл семейной жизни и пишет даже нечто вроде дифирамба семье, на которую смотрит не только с государственной, но и с моральной точки зрения, тем не менее и он высказывает пожелание, чтобы государство не оставляло без своего вмешательства брачные отношения граждан. Он предлагает установить законодательным путем нормальный возраст для вступления в брак, перейдя который и состоящие уже в браке супруги должны расходиться; он предлагает даже, чтобы государство играло в некотором роде роль свахи, отыскивая и намечая невестам женихов, и наоборот. Словом, отеческая