Но Сашенька продолжила:
— Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его.
Абдулла изумленно вскинулся, сполз с кровати на пол и встал на колени.
Дело в том, что произнесенная Сашенькой формула тут же сделала ее мусульманкой. На земле есть множество религий, и для посвящения себя одной из них существуют более сложные или менее сложные обряды, но только одна из религий — мусульманская, — чтобы стать приверженцем ее, требует громко и внятно произнести всего одну фразу: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет есть пророк его». Конечно же, чтобы произнести эту формулу, человек должен сознательно, может быть, всей своей жизнью подготовиться к ней, но тем не менее произнесший эту сакраментальную фразу становится мусульманином навсегда. Поэтому так поразило Абдуллу сказанное Сашенькой священное для мусульманина заклинание.
— Ты понимаешь, что ты сказала? — спросил он.
— Да, милый, — простодушно улыбнулась Сашенька. — Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких препятствий… Разве любовь не превыше всего?
Абдулла, прижав к губам край ее одежды, подумал, что, наверное, это все-таки кощунственно — поставить любовь выше Бога, и спросил:
— Но ты понимаешь, что теперь даже смерть не освободит тебя от того, что ты сказала?
— Конечно, милый, — ответила Сашенька и, снова улыбнувшись, протянула к нему руки. — Иди ко мне.
Абдулла ничего больше не мог противопоставить этой очаровательной наивности и понял, что единственным богом Сашеньки на этом свете была любовь.
Впервые в жизни он ощутил полное счастье от обладания женщиной. Когда же их страсть немного поутихла, он как преданный воин вдруг ощутил в глубине души жгучее чувство стыда за предательство по отношению к своему хозяину. Кляня себя, он за это еще более возненавидел его и, сурово посмотрев на Сашеньку, предложил:
— Хочешь, я поеду и убью Алимхана?
— Что ты!.. Нет, нет!.. Зачем еще осложнять жизнь? — запротестовала она. — Мы должны думать только друг о друге… Хочешь, я буду в твоем гареме, но на правах любимой жены?..
«О русские женщины!» — думал удивленный и покоренный навсегда Абдулла. Но одно в эту ночь он понял твердо: эта женщина, в сущности порочная, отныне действительно будет для него госпожой до конца его дней.
В пустыне сгустились сумерки. Догорал пожар зари, вначале раскинувшийся в полнеба. Рахимов оглядел бойцов своего отряда, кивнул взводному Квашнину.
Шесть всадников и взводный, уложив коней, отделились и поползли в сторону крепости.
У полуразрушенных ворот, на развалинах крепостных стен, неподвижно сидели нукеры, охраняющие сон Абдуллы, выделяясь на фоне заката темными силуэтами.