Сейчас квартира выглядела просторнее, но казалась необитаемой. Ни двух писательских столов, ни вороха бумаг на них, ни разных мелочей, вроде магнитол, здесь не было. Зато появились не существующие в реальности окна, и в каждом окне светился солнечный шар со стрелами лучей. Окна выходили на разные стороны, и Лера удивилась, как так можно – солнце вокруг. Это мимолетное соображение как бы пробудило ее сознание, но она продолжала спать, уже понимая, что находится во сне. И как всегда бывает в таких случаях, почувствовала волю, возможность вести себя так, как хочется, – сон все спишет. А соблазн был: Сергей Артюшов, абсолютно обнаженный, стоял посреди комнаты, и голова его, с шевелюрой соломенных волос, тоже светилась как солнечный шар. Точнее, светилась его широкая, по-детски проказливая улыбка. Ростом Сергей казался еще выше, чем наяву, почти подпирал потолок затылком. Он протянул руки и принял на них ставшее невесомым тело Леры. В следующее мгновение оба полетели. Уже не было ни комнаты, ни стен, ни солнц-близнецов – только двое, ставшие одним. Лера ощутила сладкую боль оргазма и проснулась. Оргазм был вполне реален. Кровь с силой пульсировала внизу живота.
Лера открыла глаза, всмотрелась в сумрак за окном поезда. Станционные фонари уже высвечивали склады на подъездах к Гатчине.
Мама и тетя обеспокоенно сновали по комнате. Они уже позвонили Лере. Но мобильник не отзывался, то ли был в недоступной зоне, то ли отключен. На самом деле звонок застал Леру в электричке, но не сумел выдернуть ее из сладкого сна.
Волнение пожилых сестер было понятно. Завтра утром девочке лететь, а у нее еще вещи не упакованы. Все разбросано по квартире. Но главное, они хотели пообщаться с Лерой перед отъездом, посидеть по-человечески. Женщины накрыли праздничный стол в кухне – икра, салат, шампанское, но время ожидания затягивалось.
– Твоя дочь – эгоистка! – пеняла сестре Нина Петровна. – Не понимает, что ты больна, тебе вредно волноваться.
– Девочка соскучилась по друзьям, по городу, – защищала Леру мать.
– Какие могут быть друзья у замужней женщины?
– Людмила Петровна обескураженно замолкала – последнее слово всегда оставалось за сестрой.
Робко тренькнул дверной звонок, и женщины наперегонки кинулись открывать дверь.
– Ну разве так можно! Одиннадцать часов, а тебя все нет! – открыла атаку на племянницу тетка.
– А я твои любимые мясные ершики приготовила, – растерянно доложила мама.
– Приехала к родным на месяц, а мы тебя считаные часы видим, – выговаривала Нина Петровна.
– Помочь тебе собраться? – обреченно спросила Людмила Петровна.