Станислав Евгеньевич поручил Лере вести социальную рубрику. Аварии в жилищном фонде, злоупотребления в больницах, льготы и компенсации старикам – все это стало темой ее публикаций. И чем больше она писала о чужих терзаниях и проблемах, тем шире становился мир, открывающийся ей. И глубже познавался мир ее собственный. Проблемы других людей Лере все труднее было отделять от своих. Теперь, слушая по телефону жалобы мамы на врачей, «которые ничего не понимают», она невольно вспоминала случай медицинской ошибки, расследованной ею при подготовке журналистского материала. Или кому-то задержали пенсию, а тут и собственная тетя пострадала из-за неразберихи при очередном пересчете сумм. Активная профессиональная позиция изменила характер Леры, она стала жестче, но одновременно отзывчивее к чужим бедам. За одну зиму Лера прошла расстояние в несколько лет.
Лера продолжала жить в доме Тео и поддерживать с ним необременительные отношения. Мыслей о замужестве больше не вынашивала, и Тео не воспринимал всерьез эту связь. Однако ему льстило, что он, как взрослый мужчина, имеет постоянную подругу. Тео помнил, что одержал победу, отбив Леру у соперника. Он давно простил ей неверность, и налет греховности придавал Лере в его глазах дополнительное очарование. Лера тоже не выказывала строгости к своему другу. И хотя для нее все очевиднее становились его недостатки: инфантильность, леность, необязательность в делах, – отзывчивость и доброта Тео искупали изъяны его характера. Упрощало совместную жизнь и то, что Тео признавал за женщиной право на самостоятельность. По роду своей новой деятельности Лере часто приходилось бывать на конференциях, круглых столах, фуршетах. За хорошенькой журналисткой ухаживали молодые и не очень мужчины, приглашали в бар, ресторан, за город. Однако Лера стала разборчивее и на подобные приглашения неизменно отвечала отказом. Тео имел все основания доверять ей. И он доверял. Их союз был скреплен не печатью, а лишь словом чести. Подразумевалась и любовь, но они избегали обсуждения этой темы, боясь порвать тонкую нить доверительных отношений.
В то время как у Леры расправлялись крылья, Тео хандрил. После новогодней встречи с былыми друзьями-толкиенистами он совсем раскис. Братство Большого Кольца распалось. Один брат предал идеалы юности и ударился в бизнес – Тео презирал его. Зарабатывание денег он считал безнравственным занятием. Другой остался в науке, но жаловался, что его идеи зажимают, не дают ходу его теме. Еще двое, охладев к романтическим играм, превратились в философов-пофигистов. Они скептически смотрели на суетливых обывателей, но фактически жили за их счет – тянули соки из родителей или кормились с женской руки. Тео, единственный из фантастического братства, пребывал на распутье. Его жизнь в иллюзорном мире средневекового рыцарства чередовалась с обязанностями перед социумом. Но Тео относился к этим обязанностям спустя рукава. Учеба в аспирантуре подходила к концу, а научная работа находилась в зачаточном состоянии. Теперь он и вовсе махнул рукой на диссертацию. Научный руководитель позвонил отцу и сообщил, что Тео представлен к отчислению. Однако тому было не до учебы сына: над его фирмой навис административный меч. Участились инспекторские проверки, иссякли заказы на социологические исследования. Причина в том, что рейтинги высоких должностных лиц, составленные социологами, пришли в противоречие с ожиданиями заказчиков. Однако старший Сакс не шел на компромиссы, и его центр оказался на грани банкротства.