Социальной почвой этих течений, распространявшихся преимущественно в латинских странах, являлась старая классическая мелкая промышленность Парижа. Устойчивость ее придавала несомненную значительность французским разновидностям ультрарадикализма и позволяла им до некоторой степени идейно воздействовать на рабочее движение других стран. Развитие во Франции крупной промышленности, война и русская революция разбили позвоночник анархо-синдикализма. Отброшенный назад, он превратился в низкопробный оппортунизм. На обеих своих стадиях французский синдикализм возглавляется одним и тем же Жуо: времена меняются, и мы вместе с ними.
Испанский анархо-синдикализм сохранял свою видимую революционность только в обстановке политического застоя. Поставив все вопросы ребром, революция заставила анархо-синдикалистских вождей сбросить с себя ультрарадикализм и обнаружить свою оппортунистическую природу. Можно твердо рассчитывать на то, что испанская революция изгонит предрассудки синдикализма из их последнего латинского убежища.
Анархистские и бланкистские элементы входят и во всякие иного рода ультралевые течения и группировки. На периферии большого революционного движения всегда наблюдаются явления путчизма и авантюризма, носителями которых являются то отсталые, нередко полуремесленные слои рабочих, то интеллигентские попутчики. Но такого рода ультралевизна не поднимается обычно до самостоятельного исторического значения, сохраняя чаще всего эпизодический характер.
В исторически запоздалых странах, которым приходится совершать свою буржуазную революцию в обстановке развитого мирового рабочего движения, левая интеллигенция вносит нередко в полустихийное движение масс, преимущественно мелкобуржуазных, самые крайние лозунги и методы. Такова природа мелкобуржуазных партий, типа русских «социалистов-революционеров», с их тенденцией путчизма, индивидуального террора и пр. Благодаря наличию коммунистических партий на Востоке, самостоятельные авантюристские группировки вряд ли поднимутся там до значения русских социалистов-революционеров. Но зато молодые коммунистические партии Востока могут включать в себе самих элементы авантюризма. Что касается русских эсеров, то под влиянием эволюции буржуазного общества они превратились в партию империалистской мелкой буржуазии и заняли по отношению к Октябрьской революции контрреволюционную позицию.
Совершенно очевидно, что ультралевизна нынешнего Коминтерна не подходит ни под один из охарактеризованных выше исторических типов. Главная партия Коминтерна, ВКП, заведомо опирается на индустриальный пролетариат и, худо или хорошо, исходит из революционных традиций большевизма. Большинство других секций Коминтерна являются пролетарскими организациями. Самое различие условий в разных странах, в которых одинаково и одновременно свирепствует ультралевая политика официального коммунизма, не говорит ли за то, что под этим течением не может быть общих социальных корней? Ведь ультралевый курс, притом одного и того же «принципиального» характера, проводится в Китае и в Великобритании. Но если так, то где же все-таки искать разгадку новой ультралевизны?