Я слушал Лешку и при этом все никак не мог отвести взгляд от торчащего из стены лома:
– А это что за железяка?
Лешка глянул мельком:
– Да лом обыкновенный. С нашими чагудайскими знаешь как. По хорошему не хотят разговаривать. Крутые такие из себя. Выпендриваются. Так возьмешь его, родимого, руки за спину и за них на лом подвесишь. Пятнадцать минут и любой признается…
– А ты помнишь, как тебя в милиции отделали вместо Дыры? Но ты не признался.
– Да, тогда этого лома здесь не было.
– А то бы признался?
– Признался бы, наверное…
И я бы, повисев, в чем угодно признался. Но как ведь здорово иметь знакомого начальника милиции…
Лешка вышел и снова зашел:
– Сейчас они тебе все компенсируют. Организуют нам на Чагудае что-нибудь.
Мы выехали на милицейской машине на берег болота. Лешкины кадры накрыли раскладной столик. Закуска. Водка.
– Вы уж нас извините.
Лешка махнул рукой:
– Свободны. Часа через два подъедешь, развезешь нас по домам.
Мы пили. Я смотрел на звезды. Над большим городом таких не увидишь. И еще поглядывал в сторону березняка с чагой, и в сторону дальнего бора, где самая вкусная в мире брусника, где самые большие грибы:
– Какая же тут у нас природа. Все есть. Здесь бы жить да не тужить…
– Это точно, – согласился Лешка, – а то пьянство, такая преступность…
– Наркотики.
Услышав это слово, Лешка серьезно, почти трезво посмотрел на меня:
– И наркотики. Такая зараза…
Я вздохнул:
– У меня племянник, сын Ольги Парфеновой, наркоман.
Лешка кивнул:
– Знаю, Ольга просила меня, чтоб посадил его. Я своих орлов посылал к ней для профилактической беседы. Вроде передумала. На Синей горке он может и отвыкнет от наркоты, но кто из тюрьмы нормальным человеком возвращается?
– Слушай, – спрашиваю, – а наркотики ведь в Чагудае не делают. Мне даже адрес сказали, где их продают. И их ведь сюда можно только по тропинке с железки или по дороге из Кольцовки привезти.
Лешка опрокинул очередную рюмку:
– Да, ловлю я время от времени продавцов. Сажаю. А вместо них все новые и новые. У завода проблемы, зарплату платят нерегулярно. Вот то один, то другой и пытаются подзаработать. Можешь представить, в нашей школе наркотой торговали. Я пресек. Но на весь Чагудай меня не хватает. Или я делаю что-то не так…
– Выпьем?
– Выпьем.
И мы пили. И еще пели. Лешка затянул. Я как мог подвывал:
«Синяя горка – окна в решетку,
Где ты свобода? Злая тюрьма.
Пайка да шконка, третяя ходка
И не последняя, может, она…»
Потом мы еще пили и стреляли из Лешкиного табельного. Он в луну. Я в болото. То ли в камышового братца-самогонщика, то ли в самого болотного черта Чагудая: