Сергей втиснулся в непросторное чрево машины.
– Наше вам с кисточкой, – безответно поприветствовал он двух квадратных по всем параметрам санитаров и поджал колени, освобождая пядь для прущего следом знакомого незнакомца.
В гробовом молчании пассажиры доехали до парка, окружающего Театр юного зрителя. И здесь темная лошадка поманила за собой Сергея на волю.
– Мне там не понравилось, – объяснился гражданин не то, чтобы очень вежливо, но уже не тыча под ребра пушкой, – Кассета при вас?
– А какой мне с нее навар? – без суеты двинул Шрам прогулочным шагом подальше от белой машины с красным крестом. Чисто проверяя степень своей независимости.
– Тебе мало, что мы оставляем тебя жить... на воле? – удивился наглости незнакомый знакомец.
– Мало, – честно раскатал губу Шрам. Не испытывал он, как ни глубоко копал в душе, густой благодарности к силе, бесплатно прокатившей его на «Скорой помощи» к ТЮЗу. Как матерый волчара не переваривает цепных матерых псов.
– Не выпендривайся, – вяло поморщился представитель силы, – Мы, например, знаем, что одну копию ты закопал в березняке рядом со снимаемой у Макара... забыл как дальше, квартирой. Например, мы знаем, что где-то прихоронена еще одна копия.
– А что еще вы знаете? – почти потух Сергей.
– Что подписание правоуступающих документов по Виршевскому комбинату, – неожиданно ободрил вора незнакомец, – Назначено на послезавтра. И пройдет в конференц-зале «Невского Паласа»[6].
Шрам сквозь тоненькую щелку меж зубов выпустил ранее заглоченный воздух, типа сдулся. И молча отдал кассету. Ничего нового ему не сказали, и пусть об этом не догадываются. Искреннее желание помочь похвально само по себе. Шрам знал про «Невский Палас» от самого мистера Смита. Этот тормоз, желая перевернуть общественное мнение, без всякой конспирации накликал на торжество журналистов.
Кстати, перевернуть общественное мнение было уже не просто. Журналюги уцепились за историю и рвали «продешевившего» Гуся, только перья летели. Отзывы СМИ были жирные, сочные и обидные...
– Я могу для вас еще что-то сделать? – наверное, так полагалось по этикету говорить при прощании навсегда, и незнакомый знакомец по этому так и сказал.
– Пожар в «Невском Паласе» слабо?
– Сорвать сделку еще раз – это ваша проблема. Ну, бывайте здоровы, – гереушник отвернулся, не протягивая на прощание для пожатия руку, чтоб не ставить вора в неудобное положение. Сделал два шага...
– А на каких условиях комбинат уходит под дядю Сэма? – тормознул откровенного собеседника Шрам.
– Часть черных наличных Гусь Лапчатый уже отграбастал и заныкал в одном испанском банке. Часть, я подчеркиваю – официальная часть, будет переведена после подписания документов. Это одно из условий договора уступки долей. Подробней не разжевываю, ты – не экономист. Ну а часть будет передана где-нибудь здесь послезавтра в чемодане. Это доля тех, кто обслуживает и страхует Гуся Лапчатого, тех, с кем ты собственно и столкнулся лбами в Виршах.