Звуки со сцены сюда не долетали, но кипеша хватало за глаза, потому что людей вокруг толклось немеряно, и все между собой спорили, хаялись, мирились, лизались и лобзались.
Толстый Толян отверз зев втупрм издевательском смехе. Его громадное пузо заколыхалось студнем, и пуговицы на рубашке чуть не затрещали. Но генеральный папа не смеялся, так как выслушивал эту историю в третий раз. Михаил Геннадьевич Хазаров все не переходил к назревшему вопросу и не отпускал Шрама, загадочно кривя квадратную челюсть, будто спецом тянул время. Наконец в сутолоке кружащих у стойки полуодетых и наштукатуренных шмар, шалав и лахудр и наодеколоненных местных жиголо Михаил Хазаров углядел человека, появление которого терпеливо ждал. И властным жестом пригласил за столик.
И тут у генерального папы ожил мобильник:
– Алло... Урзум?.. Какие розы? Красные? Отбой, – папа убрал мобильник и зачем-то объяснил Шраму, – Сегодня Алина здесь выступает, я Урзума за букетами заслал.
И так папины слова были похожи на оправдания, что и до этого наэлектризованый Шрам начал напрягаться еще усиленней. С какого-такого перепою Михаил Геннадьевич свет Хазаров решил оправдываться перед Сережкой Шрамовым? А Михаил свет Геннадьевич, пожал руку садящегося за стол четвертого человечка и фальшиво пропел:
– Одна из них белая-белая, была, как невеста несмелая! Другая же алая-алая была как!.. Забыл. Знакомься, Шрам – Лавр Иннокентьевич. Лавр Иннокентьевич, это – Сергей Шрамов. Ну, я вам рассказывал. Лавр Иннокентьевич, бумаги у вас при себе?
– Да, – даже прежде чем произнести такое маленькое слово трижды подумал новенький за столом. Лет ему было под сорок. Держался он, словно проглотил клюшку и боится обратиться к врачу. Щеки Лавра Иннокентьевича хотя и были весьма худы, лоснились, будто смазаны кремом от загара, который никак не впитывается. Костлявые руки Лавр Иннокентьевич держал на крышке поставленного на колени видавшего виды пухлого портфельчика.
– Ну вот, теперь все в сборе, – не глядя на Сергея, бесцветно сказал генеральный папа, – Можем пройти в кабинет и кое-что подписать.
Сергей Шрамов стал напрягаться, дальше некуда. Стенки кишок стали обрастать льдом, как крылья преодолевающего Северный полюс самолета. Если «кое-что» подписать должен не Сергей, то какого лешего главный папа тащит Шрама с собой? Повышает в должности? Дружбой одаривает? Знакомая фишка: «Дайте медный грошик, господин хороший, к вам вернется рубль золотой...» Что-то Сергей не заметил, чтоб вокруг папы свободные вакансии образовались. И не такой человек Михаил свет Геннадьевич. Значит, «кое-что» подписать должен будет Сергей. И тогда штормовое предупреждение «белорусских» друзей становится очень похоже на правду.