– Глеб Сергеич! Это чёрт знает что! – зашептала она, терзая на шее жгутом повязанный платочек. Викторине было едва за тридцать, но она невероятно старила себя манерой носить широкие длинные юбки, бесформенные блузки, бабушкины платки на шее и очки в роговой оправе. Волосы у неё неизменно были собраны в тугой пучок на затылке, а косметикой она не пользовалась даже на восьмое марта.
– Вот и я говорю, что это никуда не годится, – согласился я с ней. – Пора начинать, а вас нет! Куда вы запропастились?!
– Вы знаете, что это интернат для слабослышащих детей?! – выпучила она из-под очков глаза. – Я только что разговаривала с Оскаром Васильевичем и он сказал…
– Что-о?!! – заорал я.
– Ёпть! Так вот почему у них микрофона нет! – ошарашено пробормотал Герман Львович.
– Блин-банан! – воскликнул красавчик Ганс. – Так это… они что, все глухие что ли?! А почему нас никто не предупредил?! Как же мы выступать-то будем?!
Я снова вспомнил про конфетки, которыми Троцкий заедал распиравшие его ругательства. Большая часть нашей программы была построена на прямом общении со зрителями. Я понятия не имел, что буду делать на сцене перед глухими детьми.
– Господи, ну неужели же вы не видели, что дети общаются между собой жестами?! – вопросила Викторина Юрьевна, заламывая руки.
Беда беззвучно захохотала, схватилась за живот и, согнувшись пополам, с грохотом свалилась с трёхногого стула.
– Прекрати паясничать! – Я подхватил её и опять пристроил на стул. – Нет, ну что-то же они слышат! – пробормотал я, припав глазом к щели в занавесе. – Слабослышащие, это же не совсем глухие? Да?!
Маленькая доля моего оптимизма не вызвала у коллег никакого ответа.
– Викторина Юрьевна, у вас ничего не пропало? – тихо спросил я. – Деньги, документы, личные вещи?
– Хорошее настроение у меня пропало! – с горечью ответила учительница младших классов и вздохнула: – Что делать-то будем?!
– Слава богу, что мобильники спёрли, – встрял Ганс, – а то дарить телефоны глухим детям как-то не очень…
– Спокойно! – вдруг вмешалась Беда. – Глеб правильно говорит, слабослышащие, это совсем даже не глухие! Что-то они да слышат! А тем, кто не слышит, я сурдопереводом помогу!
Мы уставилась на неё.
В своём розовом мини, с розовыми губами и бесстыже-длинными загорелыми ногами Элка никак не вязалась с образом сурдопереводчицы для глухих детей.
– А вы… это… умеете сурдопереводить? – подобострастно спросил у неё Ганс.
– А чего тут уметь-то! – воскликнула Элка и сделала какие-то непонятные стремительные движения пальцами, похожие на те, которыми объяснялись дети в окне.