– Дайте руку! – крикнула она.
– Ступайте вперед… Вперед, я сказал! – прохрипел рыжий, откашливаясь. Он медленно вползал на корму. Отдыхал, снова полз. Потом замер без сил. Широкое лицо его то багровело, то наливалось синевой.
– Я помогу вам, – сказала Маша, перелезая к нему.
– Не шевелитесь! – прорычал он, хватая ртом воздух. Из груди вырывался кашель. Наконец, рыжий подтянул ноги, сел. Какое-то время сидел без движения, а потом неожиданно заговорил: «Вот это встреча! Всю жизнь мечтал побывать на море! Я только вчера прилетел. Никогда раньше не видел сразу столько воды!»
– Неужели отец не возил вас на пляж?! – удивилась Маша.
– Отца мы почти не видели. Бывало появиться, прижмет, ощупает, что-нибудь спросит, убедится что у нас все на месте – ноги, руки и прочее, как у людей, и снова исчезнет… Вот что, – прервал он воспоминания, – поглядим, что имеем.
– Весло – доложила Маша, – и черпак.
– Черпак это вещь, – сказал рыжий, вынимая единственное весло из уключины. – Что бы мы делали без черпака? – Он устроился на корме и стал потихоньку грести то слева, то справа.
– До лодочной станции засветло не добраться, – подумал он вслух. – Успеть бы – до ближайшего берега.
– Не успеем: – сказала Маша, – здесь короткие сумерки.
Она сидела, скрестив на коленях усталые руки. Море совсем успокоилось. Багровое око солнца почти касалось воды. На горизонте вспыхнул маяк.
– Все-таки я везучая, – думала она. – Это чудо, что мне посчастливилось встретить его в таком человеческом муравейнике, где имя, адрес, профессия – все спрессовано в индексе – целом наборе чисел, без которого не отыщешь теперь даже близкого человека.
Она заметила, вдруг, что рыжий разглядывает ее руки. Но не спрятала их, а улыбнулась – «пусть смотрит».
Из-за мыса выскочил глиссер. Он летел, едва касаясь воды.
– Наверное за нами, – предположила Маша.
Описав дугу, глиссер заходил со стороны солнца. Человек на корме перестал грести, положил весло. В вечернем свете его рыжие волосы казались еще рыжее. Глиссер несся беззвучно. За штурвалом во весь рост стоял богатырь в красных трусах. На фоне солнца его фигура казалась вылитой из бронзы.
– Артист! – засмеялась Маша.
– Есть вещи забавнее, – отозвался рыжий. – Еще вчера мне бы и в голову не пришло, что я продержусь на поверхности больше минуты.
После душа она проторчала в салоне-гардеробе лодочной станции. Обычно Маша надевала первое, что предлагал модельер-автомат. Но сегодня выбор вечернего платья стал вдруг проблемой: ей не хотелось «выглядеть пресно». Она потратила на туалет уйму времени и осталась собой недовольна.