– Изволь, – наверно подумал щенок и, приблизив рыльце, опять собирался лизнуть, когда палец свернулся крючком, а потом, распрямившись, хлестнул его по носу. От неожиданности зверек проглотил визг. Он сел и зажмурился, прикрыв лапками голову. Смех толпы перешел в рев. «Солист» вытирал слезы, а указательный палец правой руки еще изгибался возле мордочки куна… И вдруг лицо человека перекосилось – толпа онемела, как по команде. «Солист», будто знамя, поднял над собой окровавленный палец. Зверек прижался к асфальту: он и сам не ожидал, что решится укусить этот голый отросток человеческой лапы.
Только теперь Маша заметила рыжего. Расталкивая «танцоров», он пробирался к дрожащему куну.
«Солист» поднес палец к глазам, вынул платочек и со скорбным видом смотрел, как на белой материи проступало пятно. Вид крови будил в нем какие-то мрачные чувства. Наконец, он взмахнул тряпицей, повернулся на каблуках и, захватив щенка боком ступни, точно мячик швырнул его за обрамление магистрали, где с шелестом разрывали воздух невидимые транспортеры, затем, насупившись и заложив руки за спину, решительно двинулся прочь, уводя за собой толпу. Маше вскрикнула, увидав, как рыжий метнулся за обрамление. Невидимая сила выбросила живого куна обратно на площадь. Взвыла сирена. Маша хотела вскочить. Ноги не слушались. Она рухнула в кресло, будто провалилась в яму.
Когда, наконец, придя в себя, она выбралась из аквариума, быстролет скорой помощи уже скрылся за Городом Башен. Рыжего на площади не было. До такой степени «не было», точно Маша сама от начала и до конца его выдумала. Она не знала о нем ничего: ни имени, ни рода занятий, а главное – индекса.
«Кордебалет» уже покидал площадь, и, не сознавая зачем, Маша бросилась его догонять и скоро врезалась в строй «танцоров». Ее колотила дрожь. Она стонала, отчаянно пробираясь вперед. Сначала ее пропускали. Но с каждым шагом двигаться становилось труднее. Она уже не шла, а едва протискивалась. И, наконец, оказалась перед стеной, которую не смогла пробить.
– Куда вы, девушка? – спросил симпатичный мужчина.
– Пустите! – крикнула Маша.
– Туда нельзя!
С ней были обходительны. Она сама наскакивала на этих симпатичных парней, толкала, дергала их за одежды, кричала, молила: «Пустите!». И вдруг узнала «солиста». Его отделяли от Маши спины парней, идущих сомкнутым рядом. Ей показалось, что кроме «знака ответственности» имел он еще одно украшение. Не на груди – на лице. Не знак, но что-то подобное знаку. Ей стало жутко.
– Убийца! – крикнула Маша, пытаясь прорваться.