ЧП на третьей заставе (Пеунов, Чернявский) - страница 73

— Венчается раба божия Ольга с большевиком Аверьяном, то бишь, с Владимиром! — торжественно объявил он.

Ольга зарделась. Она никак не могла привыкнуть к странным выходкам Бориса.

Он заставил Сурмача взять Ольгу за руку и заголосил:

— Любишь ли ты, Сурмач, эту черноглазую дивчину, которая и мне самому нравится?

— Пошел ты к черту! — выругался смущенный Сурмач.

— Значит, любишь и согласен взять ее в жены, — истолковал Борис по-своему ответ Сурмача. — А ты, Оленька, любишь ли нашего Аверьянушку-Владимира и согласна ли выйти за него замуж?

— Только… чтоб как у людей было, — пролепетала девушка.

— Вот тебе справочка от батюшки; ты теперь венчанная. В яблонивской церковной книге про то есть запись, — он передал ей бумажку.

Ольга так разволновалась, что даже не посмела заглянуть в справку. А хотелось, а нетерпелось…

Вдруг эту церемонию прервал Ярош, сидевший до этого на своей койке у окна и молча наблюдавший за происходящим:

— Перестань паясничать, Борис!

И это было сказано с такой неприкрытой ненавистью, что все невольно повернулись в его сторону. Сурмача поразило выражение лица Тараса Степановича. Тонкие губы дрожат, посинели, словно бы он побывал в проруби и вот выбрался с трудом на хрупкий лед. Глаза — злые. Прищурил их, смотрит, не мигая: «зырит», сказали бы мальчишки-шахтарчуки и полезли бы в драку за такой взгляд. «Ты че?.. — Я ниче. А ты че? Во-от как дам!»

«Чего он так? — подивился Аверьян. — Ну, строит Борис из себя дурачка… Так ото же шутя, всем на потеху, а другу Аверьяну и его Олюшке — на утеху…»

— Тут — не балаган, — скрипел, словно старая ветла на осеннем штормовом ветру, Ярош. Он прошелся взглядом по лицам присутствующих и догадался, что его не понимают и не поддерживают. И тогда разъяснил причину своего неудовольствия. — Друга выбирают на всю жизнь, не стоит превращать серьезное дело в ярмарку со скоморохами. Надо в исполком, расписаться. О квартире подумать… А комедия с попом — за такое из партии надо исключать!

…Ольга уже верила каждому слову Бориса. Она готова была пристроить Когана в красном углу вместо иконы и молиться на него, как на Николу-угодника.

ОПЕРАЦИЯ «ВОКЗАЛ»

Ярош и Сурмач появились на вокзале в половине четвертого. Ярош оделся под деревенского, натянул почти на глаза шапку, спрятал бинт. И сразу стал неузнаваемым. У него даже походка изменилась, когда он, накинув на плечи огромный вещмешок, подошел к станции вместе с Тесляренко, который тоже нес поклажу.

Сурмача поразило умение Тараса Степановича перевоплощаться. Раньше он считал, что чекист должен работать со «своим» лицом, а тут почувствовал, что порою и переодевание может пригодиться. «Любой спекулянт примет такого человека за своего, за горлохвата и не будет таиться».