— Значит, ты надумала пойти за него? — пробормотала она. — Кабы мне знать… Он, конечно, неплохой человек. И, как я слыхала, хороший хозяин. Может, все к счастью. — Вдруг она вздрогнула, почувствовав на себе ненавидящий взгляд Клио, и прибавила: — Ох, прости меня, прости меня, доченька…
— Уже поздно. Никому на свете я никогда ничего не прощу! Даже самой себе, — прошептала Клио.
На другой день Мариго, надев праздничное платье, отправилась к Толстяку Яннису. Жениху не терпелось; он огорчился, как дитя малое, когда Мариго попыталась отсрочить свадьбу, и поэтому решено было, что венчание состоится через две недели в воскресенье.
Бедняжка Каллиопа чуть не подавилась. Тут не столько виновата была апельсиновая корка — после ужина у нее была привычка жевать кожуру от фруктов, — сколько сердитый взгляд мужа, полковника Аристидиса Перакиса. Но надо было сказать ему правду: скоро пробьет одиннадцать, скрывать дольше она не могла.
— Значит, ты знала, что сын опять поздно придет… И поэтому за весь вечер ни слова не проронила? — сказал полковник.
— Аристидис, тут нет ничего плохого. Георгос уже взрослый, ты сам знаешь. Он ведь уже студент…
— Но это не значит, что он может ночь напролет кутить со всякими там певичками! — негодовал полковник.
Каллиопа подошла к мужу, повернувшемуся к ней спиной.
— Я же тебе говорила, Аристидис, мальчика пригласили в гости.
— Куда?
— К хозяину завода.
— Опять туда! Гм! Пусть только вернется, мерзавец, я с ним поговорю.
— Но, Аристидис… — И Каллиопа снова стала убеждать мужа.
Полковник внимательно слушал жену, но под конец, хмыкнув, заходил по комнате, бросая угрозы отсутствующему сыну.
Каллиопа принялась убирать со стола.
— Эти отлучки из дому мне совершенно не нравятся, — сказал полковник.
— А мне нравятся. Мальчик познакомится с жизнью. Связи в обществе теперь…
— Гм! Мозги у тебя куриные! А когда он приходит, ты разве не замечаешь, что от него винищем несет?
Полковник Аристидис Перакис давно уже вышел в отставку. Все свои скудные сбережения он истратил на постройку одноэтажного домика на окраине предместья. Хотя ему было уже за семьдесят, он гордился своей выправкой. Полковник ходил, точно аршин проглотив, и считал ниже своего достоинства признаться кому-нибудь, что от подагры у него часто сводит колено.
Отнеся посуду на кухню, Каллиопа вернулась в столовую.
— Куда он пошел, говоришь ты, Каллиопа?
— К господину Маноглу.
— Опять туда? Но что происходит в этом доме? Что там такое? Кабак?
— Ах, Аристидис! В хороших домах часто устраивают приемы. Он учится в университете вместе с дочерью господина Маноглу…