Неясное беспокойство, которое проснулось в нем при виде браслета, переросло в тревогу, и Алексей изо всех сил погонял извозчика, хотя и понимал, что вряд ли неизвестный убийца заявится к Марии Кузьминичне сегодняшней ночью. Месяц скрылся за тучами, из которых стал накрапывать мелкий дождик. Постепенно он превратился в солидный ливень. И извозчик поднял верх у пролетки. Это несколько ухудшило обзор, но они уже выехали на Степную улицу. Она пересекала Овражную, на которой и стоял каменный двухэтажный особняк, принадлежавший Марии Кузьминичне — вдове купца первой гильдии Баранова, сгинувшего лет десять назад вместе с санным обозом на пути к Алданским рудникам.
— О, че-е-ерт! — выругался протяжно извозчик и натянул поводья, останавливая лошадь.
— Что там такое? — Алексей высунулся из пролетки и тут же понял, в чем дело. Из переулка навстречу им выползли две костлявые клячи, спины которых укрывала от дождя рваная мешковина. Подобная же рвань лежала на плечах возчиков, сидящих на веревочных сиденьях перед деревянными бочками, содержимое которых однозначно напомнило о себе такой вонью, что Алексей невольно стянул с головы картуз и прикрыл им не только нос, но и рот.
— Давай проезжай! — крикнул он извозчику.
Правда, слова застряли в толстой ткани и прозвучали слишком неразборчиво, но извозчик по интонации понял, что пассажир велит ему двигаться дальше, и проворчал:
— Куда ж мне теперя деваться? Они ж всю путь загородили.
— Так крикни им, чтоб убирались поживее! — рассердился Алексей и закашлялся. Двух секунд, которые ему понадобились, чтобы произнести эту фразу, хватило, чтобы вдохнуть в себя миазмы, исходившие от местных «броккарров»[44], и почувствовать, что пироги, которые он отведал у Анастасии Васильевны Синицыной, настойчиво просятся наружу.
Извозчик спрыгнул на землю, и, как показалось Алексею, крайне долго переругивался с золотарями, которые тоже долго и сердито ему отвечали. Наконец извозчик вновь взгромоздился на свое сиденье и раздраженно произнес:
— Поехали, господин хороший, в объезд. У этих голоштанников колесо отвалилось. Пока не приладят, с места не сдвинутся.
Алексей сквозь картуз буркнул что-то неразборчивое, но извозчик принял это за согласие и потянул вожжи, принуждая лошадь завернуть вправо, в почти незаметный в темноте переулок.
Проверив спрятанный за пазухой револьвер, Алексей наконец решился оторвать от лица картуз и впервые в жизни, наверное, осознал, насколько прекрасны самые обычные и привычные запахи — пыли, травы и даже конского навоза, по сравнению с содержимым бочек золотарей.