Жандарм, который вытирал голову полотенцем, подошел к ним и так громко отхаркался в воду, что все повернулись к нему.
— Песку наглотался, — пояснил он и вновь сплюнул. — Меньше, чем покойник, но тоже досталось.
— Может, и пьян, — отозвался от трупа Олябьев. — Разве трезвый с подобного откоса поедет?
А пьяному и море по колено!
— Пьяный! Как бы не так! — возмутился Лямпе. — Посмотрите на след, Федор Михайлович, что на обрыве остался. Следов копыт и в помине нет, а коляску действительно как пьяную из стороны в сторону бросало. А лошадь наверняка выпрягли. — Он удрученно вздохнул. — Столкнули его, непременно столкнули…
— И у вас, Александр Георгиевич, есть подозрения, кто бы мог это сделать? — осведомился Тартищев.
— Увы! Пока никаких версий, — развел руками Лямпе. — На голове у него приличный фонарь, вы заметили? Вполне возможно, венгра прежде хорошенько приветили по морде, а потом отправили в свободное плаванье. По мне, это убийство, но кому понадобилось убивать циркача? — Он с недоумением посмотрел на Тартищева, затем перевел взгляд на начальника охранного отделения. Тот недовольно поморщился, но ничего не сказал в ответ, а посмотрел на своего агента.
— А ты что скажешь, Коровин?
Агент, польщенный вниманием начальства, как-то весь подтянулся и с готовностью ответил:
— Думаю, это убийство! Вполне возможно, парня сначала крепко напоили, а потом столкнули в воду.
А голову разбил уже при падении…
— Ишь ты, глазастый, — ласково похвалил его Тартищев, а Корнеев слегка ухмыльнулся и посмотрел на Алексея, уловив едва заметную иронию в голосе своего начальника. — Венгра обыскали? — отвернувшись от агента, деловито справился Тартищев у Лямпе.
Но тот промолчал, заметив многозначительный взгляд Ольховского.
Тартищев тоже заметил этот взгляд, но ничего не сказал, лишь поднял одну бровь и покосился на Алексея и Корнеева.
— Ладно, потом, — махнул он рукой и направился к Олябьеву, который продолжал возиться с трупом, осматривая его. Обогнав на несколько шагов Лямпе и Ольховского, Федор Михайлович торопливо шепнул Корнееву:
— Срочно узнай, был ли при нем саквояж. — И когда тот ушел в сторону, крикнул ему вдогонку:
— Расспроси рыбаков, что первыми пролетку обнаружили, околачивался ли кто поблизости, когда доставали экипаж.
Остановившись за спиной Олябьева, Тартищев сцепил руки за спиной и, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, стал наблюдать, как тот осматривает покойника. Пройдясь пальцами по голове венгра, врач тщательно исследовал кровоподтек и ссадину, повертел обеими руками шею, задрал мокрый сюртук и рубаху и прощупал ребра. Затем поднял безжизненную руку, взглянул на ногти, сморщенные подушечки пальцев, подержал ее на весу и отпустил, проследив, как она падает, после чего отошел в сторону и, достав из саквояжа лист бумаги, стал писать протокол осмотра трупа.