— А полмиллиона бабок тебя не колышут?
Дервла оказалась слишком умна, чтобы брякнуть «нет». Она прекрасно понимала, что вечером вся страна будет обсуждать ее ответ.
— Конечно, было бы здорово выиграть. Но я уверена, что меня выставят гораздо раньше. Поэтому я здесь в основном, чтобы учиться. Узнавать, что такое стресс. И кто такая я сама.
Колридж так разволновался, что заварил вторую кружку чая. Вот красивая, умная женщина. Он с удивлением обнаружил, что она ему нравится. Зеленые, словно изумруды, глаза, голос — мед с молоком. И при этом городит такую чушь!
— Стресс! Стресс! — громко повторил инспектор. Привыкшим к его уравновешенному тону подчиненным показалось, что шеф кричит. — Неужели этот стресс сильнее, чем два поколения назад, когда над страной нависла угроза неминуемой фашистской оккупации? А за поколение до этого мы потеряли в окопах миллион ребят. Миллион ни в чем не повинных парней. Но сегодня нам, видите ли, понадобились специалисты, чтобы изучать душевные травмы выставленных из этого телеказемата людей. Иногда меня охватывает отчаяние, поверьте, самое настоящее отчаяние.
— Сэр, во время войны люди знали, за что стоять и во что верить, — возразила Триша. — А сегодня мы ни во что особенно не верим. Но разве от этого наши болячки и страхи менее болезненны?
— Менее! — Колридж прикусил язык, чтобы не наговорить больше. Он и так для них — фанатичный, упертый ретроград и старая перечница. И усилием воли вернулся к девушке на экране. — Итак, эта Дервла стала участницей шоу с сознательным намерением изучать играющих в обстановке стресса?
— Да, — подтвердила Триша и заглянула в досье. — По ее мнению, процесс отсеивания с неизбежными победителями и побежденными создает уникальную ситуацию для наблюдения за реакцией переживающих изоляцию и отторжение людей.
— Достойно похвалы.
— И еще здесь сказано, что в будущем она надеется стать телевизионным ведущим.
— Меня уже ничем не удивишь. — Колридж пригубил чай, посмотрел на экран и проговорил почти шепотом: — Один дом. Десять участников. И одна жертва.
С момента убийства прошло три дня, а Колриджа не покидало ощущение, что расследование только-только началось. Обыск дома не выявил сколько-нибудь значимых улик, допросы подозреваемых показали одно: все потрясены и в полном замешательстве, у людей из «Любопытного Тома» не было даже тени догадки о мотивах преступления. Так что Колриджу с его блистательной командой приходилось снова и снова сидеть перед телеэкраном и строить дикие предположения.
Инспектор закрыл глаза и глубоко вздохнул. Сосредоточиться, ему надо сосредоточиться. Забыть о бушующей вокруг буре и наконец сосредоточиться.