Однако Коггинз с ним не согласился.
– Ваша светлость, было бы хорошо, если бы вы обсудили это с самой герцогиней.
– Что ж, я так и сделаю.
Два лакея принесли горячую воду и теперь наполняли выдвинутую на середину гардеробной сидячую ванну.
– Передайте герцогине, что я буду через двадцать минут, – сказал Гарет и, развязав шейный платок, снял его. – Я встречусь с ней в кабинете.
– Ваша светлость, могу я предложить вам утреннюю гостиную? – смущенно спросил Коггинз.
– Утреннюю гостиную? – Руки Гарета замерли на пуговицах жилета. Какой ужас! (фр.) А в чем дело?
– Герцогиня уж очень не любит кабинет, – с некоторой растерянностью ответил дворецкий. – Ей… не нравятся темные комнаты: кабинет, библиотека, северные гостиные. Честно говоря, если не считать обедов, она редко покидает южное крыло.
– И как давно у нее появилась такая странная привычка? – хмуро поинтересовался Гарет, так как это совсем не вязалось с необузданным нравом женщины, которую он знал.
– Не могу сказать, сэр. Герцогиня… необычная женщина, – ответил дворецкий и поджал губы.
– Необычная?
– Э-э… чувствительная, ваша светлость, – пояснил Коггинз.
– А-а! – Гарет сбросил куртку. – Вы хотите сказать, что она не отказывает себе ни в чем. Что ж, отлично. Не мое дело переделывать ее. Итак, в утренней гостиной через… восемнадцать минут.
– Восемнадцать? – эхом повторил дворецкий.
– Да, Коггинз, – Гарет бросил жилет на кровать, – потому что время – деньги. И пришла пора всем здесь это усвоить.
Гейбриел в страхе прижимался ухом к замочной скважине. Зейде плакал. Но мужчинам не полагалось плакать, и Зейде сам так говорил по меньшей мере раз в неделю.
– Пропало, Рейчел, все пропало! – всхлипывал он. – О-о ужас! Тысяча проклятий на их голову!
– Н-но они английские джентльмены, – прошептала бабушка. – Они должны заплатить. Обязаны.
– Что, из Франции? – с горечью в голосе откликнулся дедушка. – Пойми, Рейчел, их нет. Они разорены. Мы лишились всего – и боюсь, даже дома.
– Нет! – задохнулась бабушка. – О, только не моего дома! Малахия, прошу тебя!
– Неплатежеспособные не могут жить в Финсбери-Серкус, Рейчел. Нам лучше всего снова снять лачугу в Хаундсдиче.
– А майор Вентнор? – спросила бабушка. – Не сможет ли он помочь нам?
– Помочь! Помочь! Рейчел, здесь никто не поможет!
– Но я напишу ему, хорошо? Он пришлет нам денег.
Гейбриел услышал, как она идет к своему небольшому письменному столу каштанового дерева.
– Что, из офицерского жалованья? – Голос Зейде теперь напоминал глухой стон. – Нет, Рейчел, нет. Такова воля Божья. Все кончено.