Селин понимала, что мямлит нечто нечленораздельное, и ни секунды не сомневалась, что пришла пора спасаться бегством. Она обхватила себя руками, готовая, в случае необходимости, закричать. Ей во что бы то ни стало нужно убедить его, что она заболела, добраться до двора, а оттуда – бегом на улицу.
– Я должна идти.
Она обязана попасть домой. Вопреки всему Селин надеялась, что ее видение оказалось ошибкой и живая Перса ждет ее. Ей необходимо выбраться из дома этого человека, который, может быть, причинил огромное зло ее опекунше.
Он позволил ей подойти к дверям. Выйдя на галерею, Селин немного воспряла духом, надеясь, что ей удастся ускользнуть.
– Подожди, – приказал вдруг Жан. Девушка замерла, вцепившись в чугунные перила галереи.
– Ты забыла корзину.
Она давно о ней забыла. Казалось, прошло много дней с тех пор, как она была на рынке. Жан подал девушке корзину. Селин протянула руку, внимательно следя, чтобы не прикоснуться к нему, и взяла свою ношу.
Даже не поблагодарив юношу, Селин повернулась и торопливо пошла прочь, чувствуя, что Жан следует за ней по пятам. Еще несколько шагов, и она ступит на лестницу из темного камня, которая ведет во двор. В этот момент их не сможет увидеть никто из домашних.
Правда, темнота, которая могла бы стать ее врагом, одновременно обеспечивала ей защиту. Жан не отставал. Спускаясь по лестнице, она подобрала подол юбки и одновременно нащупала нож. К тому моменту, когда девушка шагнула на последнюю ступень, она уже твердо сжимала в руке оружие, все еще пряча его в складках юбки.
Селин часто и тяжело дышала от страха и напряжения, готовая швырнуть в Жана корзину, если он только попытается ее остановить. Туфли на низком каблуке ступили на мокрые камни, она поскользнулась, едва не налетев на стену. Корзина выпала из рук девушки, продукты с шумом высыпались к ее ногам.
Разъяренный Жан схватил ее за руку и резко дернул так, что она отлетела к стене. Дыхание ее почти оборвалось.
– Отпусти! – крикнула Селин.
– Что ты видела?
От напускной вежливости Жана не осталось и следа. Он наступал на Селин, впившись в ее лицо обезумевшими глазами, полными ненависти и животного страха.
Селин не собиралась сдаваться. Готовая к сопротивлению, она сжала нож в свободной руке:
– Предупреждаю тебя: лучше отпусти меня, Жан. Отпусти немедленно.
– Скажи, что ты видела.
– Кто-нибудь! Помогите! – Ее крик эхом разнесся по узкому замкнутому пространству двора.
– Здесь никого нет. Я всех отпустил на вечер. Эти черные обезьяны, без сомнения, прогуливаются сейчас туда-сюда по площади Конго, кривляясь друг перед другом кто во что горазд. Они наверняка не вернутся до тех пор, пока не погасят фонари.