Чувствуя в себе накопившиеся за восемь месяцев презрение и злобу, я поразила Муди силой сопротивления. Бросаясь на него, кусая, целясь ногтями в его глаза, пытаясь ударить в пах, я отвлекла его внимание от ребенка.
– Беги вниз, к Эссей! – крикнула я дочери. Махтаб, которая боялась за мою жизнь так же, как и за свою, не хотела оставлять меня одну наедине с обезумевшим отцом. Заливаясь слезами и крича, она в порыве беспомощности и отчаяния била его маленькими кулачками по спине, стараясь оторвать от меня. Он с силой ударил ее и отбросил в сторону.
– Беги к Эссей! – крикнула я еще раз. Отчаявшийся ребенок исчез наконец за дверью, а мы с Муди продолжали нашу борьбу не на жизнь, а на смерть.
Он укусил меня за плечо до крови. Я вскрикнула, вырвалась из его рук и ударила в бок. Но это лишь рассмешило его. Он снова ударил меня. Я упала на спину и почувствовала пронизывающую боль вдоль всего тела.
А Муди стоял надо мной, изрыгая проклятия, и бил, бил ногами, потом схватил меня за волосы и потащил по полу. Несколько прядей так и осталось у него в руках.
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Я лежала на полу, задыхаясь от боли и слез, не в состоянии даже пошевелиться.
Вдруг он выбежал из комнаты. Тяжелая деревянная дверь громко хлопнула, а потом я услышала, как два раза повернулся ключ в замке. Муди помчался вниз. Спустя минуту до меня донесся отчаянный крик Махтаб. Затем наступила тишина.
Прошло немало времени, пока мне удалось сесть, еще больше – пока я встала. Тревога за Махтаб была сильнее моих физических страданий. И хотя при каждом движении меня пронизывала боль, я добралась до двери, через которую мне удалось расслышать, как Муди жаловался на меня Эссей, клялся убить меня. Эссей отвечала мягко и вежливо. Махтаб не было слышно.
Это продолжалось достаточно долго. Я еле сдерживала крик: страшно болела спина. Однако сейчас я не могла думать о себе. Разговор внизу постепенно затихал, и до меня уже не долетали даже отдельные персидские слова. Потом вдруг раздался голос Махтаб. Она снова кричала.
Я слышала этот крик, который доносился из квартиры Эссей в холл, а потом с улицы. Железная калитка захлопнулась глухо, как тюремные ворота.
Плечом я выбила дверь и ринулась к Маммалю и Насерин. В комнате никого не было. Я подошла к окну, выходящему на фасад дома. Я увидела Муди. Рукав его костюма, видимо, зашила Эссей. Она тоже была внизу. Муди крепко держал за руку вырывающуюся Махтаб, а свободной рукой раскладывал коляску Амира. Затем он посадил Махтаб в коляску и привязал за руки и за ноги.