Долгие дни, проведенные взаперти, я мучительно размышляла, анализировала ситуацию. Я не сомневалась, что никогда не привыкну к жизни в Иране. Я знала также, что мне нельзя верить больному, неуравновешенному Муди. Сейчас он стал более рассудительным, не таким агрессивным, но ни в коем случае я не должна полагаться на него.
Пока я разработала только общую стратегию. Меня глубоко обеспокоили расспросы Малюк, и я пришла к выводу, что должна все сохранять в тайне от дочери. Не буду говорить ей о возвращении в Америку. Это решение было для меня очень болезненным.
Маммаль и Насерин по-прежнему жили у родственников. Реза и Эссей вернулись в свой дом. Мы с Эссей втайне подружились.
Шестнадцатый день персидского месяца ордибехешт, который в этом году выпадал на 6 мая, – это день рождения Мехди, двенадцатого имама.
Много веков назад имам Мехди исчез, но шииты верят, что в день Страшного суда он появится вместе с Иисусом. По обычаю в этот день ему следует высказывать разные пожелания и просьбы.
Эссей пригласила меня пойти с ней к одной старой женщине, которая в этот день отмечала сороковую годовщину исполнения своего насра. Она поклялась, что если дочь излечится от смертельной болезни, будет каждый год в день рождения имама Мехди организовывать праздничные встречи.
Эссей пояснила, что на приеме будет около двадцати женщин. В моем воображении уже рисовался длинный день плача и молитв, поэтому я сказала, что у меня нет желания идти туда.
– Пойдем со мной, – просила Эссей. – Каждый, кто хочет, чтобы его желание исполнилось, идет туда, платит женщине, которая читает Коран, а она молится за него. На протяжении года перед следующим рождением имама Мехди это желание обязательно исполнится. Разве у тебя нет никакого желания? – Эссей тепло и искренне улыбнулась мне. Она знала мое желание!
– Хорошо, – ответила я. – Если Муди позволит, я пойду.
К моему удивлению, Муди согласился. Почти все его родственницы идут туда, а Эссей проследит за мной и Махтаб. Он даже хотел, чтобы я приняла участие в этом благочестивом собрании.
Тот день был полон неожиданностей. Мы вошли в дом и увидели женщин без чадры, одетых в пестрые одежды: пурпурные вечерние туалеты с глубокими декольте, расшитые цехинами платья без плеч, облегающие брюки. У всех были прически прямо от парикмахера и очень яркий макияж. Сверкало золото. Из стереофонических динамиков лилась музыка бандари.[10] В холле женщины танцевали очень эмоционально, поднимая руки над головой, ритмично двигая бедрами.
Эссей мигом сбросила чадру, и меня поразило платье бирюзового цвета со скандально большим декольте. Она была обвешана украшениями, точно рождественская елка.