Мое настроение улучшалось по мере прихода гостей. Я была благодарна судьбе, что существует совершенно новый круг хороших, дорогих мне людей. Они собрались в нашем доме, чтобы отметить типично американский праздник: Шамси, Зари, Элис, Ферест. Как я их любила и как нестерпимо я тосковала по дому!
Моя меланхолия вернулась после того, как было съедено подобие пирога с тыквой. Муди развалился в кресле, сложил ладони на животе и дремал, явно удовлетворенный своей судьбой, точно за последние полтора года ничего не изменилось в его жизни. Как же я ненавидела этого спящего обжору! Как мучительно мне хотелось быть с мамой, папой, Джо и Джоном!
Во вторник из Америки позвонил мой брат Джим. Он рассказал, что состояние отца значительно улучшилось после моего звонка.
– Три дня подряд он вставал с постели и ходил по дому, – говорил Джим. – Он давно уже не вставал и вдруг вышел даже в сад.
– А как сейчас он себя чувствует? – спросила я.
– Поэтому я и звоню. Когда наступил День Благодарения, а ты не приехала домой, отец пришел в отчаяние. Его самочувствие ухудшается с каждым днем. Ему нужна надежда. Позвони ему!
– Это непросто, – объяснила я. – Я не могу звонить из дому. Мне нужно ехать на Центральный телеграф. Это будет нелегко, но я попытаюсь.
– Когда же вы вернетесь? – спросил Джим.
– Я делаю все, что в моих силах, чтобы вернуться к Рождеству. Но не буду больше папе ничего обещать.
– Не обещай, пока не будешь совершенно уверена, – согласился он со мной.
Звонок Джима привел меня в подавленное состояние. Я чувствовала себя так, точно это по моей вине мы не смогли покинуть Иран. Рождество! Прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы этот праздник мы встречали в Америке.
Рождество в Иране не считается праздником, но большая группа армян обычно отмечала его очень торжественно и весело. Однако на этот раз в начале декабря иранская пресса опубликовала запрещающее предупреждение армянам. Счастье и радость, обвестил аятолла, не имеют права пребывать в стране, находящейся в состоянии войны, в стране, переполненной болью и страданиями.
Муди не задумывался над этим. Он открыто афишировал свою врачебную практику, перестал интересоваться политикой и намеревался устроить дочери веселый рождественский праздник.
Чтобы занять чем-то время и отвлечь внимание Муди от моих частых выходов в город, я занялась покупками.
– У Махтаб мало игрушек, – сказала я. – Мне бы хотелось, чтобы у нее было настоящее Рождество. Я куплю ей много подарков.
Он согласился со мной, и я целые дни проводила в походах по магазинам, иногда в сопровождении Элис, иногда одна. В один из таких дней до полудня мы пробыли на базаре и домой возвращались автобусом. Элис вышла рядом со своим домом, а мне нужно было ехать еще несколько остановок. Взглянув на часы, я убедилась, что успеваю.