Теперь большую часть дня Джоан проводила, управляясь в плиточной мастерской. Там все гудело от работы, как при жизни Николаса. Королевский заказ на плитку заставлял всех рабочих, и особенно ее, напряженно трудиться. И все-таки каждый день она умудрялась выкроить часок-другой, чтобы заняться лепкой своих святых. Работа в мастерской была тяжелой и утомительной, но Джоан никогда прежде не испытывала такого удовлетворения от своего труда. А дома ее ждали маленькие радости – беседа с Ризом за ужином и, наконец, истинное блаженство – засыпать в его объятиях.
Ее сладкие грезы увели ее далеко-далеко. Она невидящим взглядом смотрела на ряд своих святых, а сама думала о пуховой перине и о том, что на ней происходило; о том, что она навсегда рассталась со своими отвратительными переживаниями из прошлого.
Она спокойно приняла решение. Она уже готова пойти до конца. Она позволит их союзу длиться столько, сколько получится. Она забудет все – ненадолго, пока может не помнить – и позднее, гораздо позднее, вспомнит обо всем, когда должна будет вспомнить.
Она не увидела, как подошел новый покупатель. Она не замечала его до тех пор, пока он не встал возле ее прилавка. Даже тогда она не подняла глаз и не поприветствовала его, а позволила себе насладиться теплом своего решения, согревшего ее кровь. Она пожалела, что Риза нет сейчас дома. Если бы он был там, она бы собрала свои поделки и бросилась домой. Она бы даже могла раздать их просто так, если бы это ускорило ее встречу с ним.
Риз скоро придет за ней, придет, чтобы забрать ее. Они снова вместе посетят королевские покои и еще раз осмотрят пол. Внезапно ей во что бы то ни стало захотелось увидеть его.
Мужчина не двигался с места. Похоже, этот покупатель особенно назойлив. Все еще не замечая его, поглощенная своим радостным решением, она не поднимала головы и видела лишь отдельные фрагменты его наряда: превосходные сапоги… дорогое зеленое котте длиной до колен… строгая линия хорошего меча.
Неуловимый пряный запах…
Чувство опасности проснулось в ней, взревело в ушах, оглушило и отрезвило. Она хорошо помнила этот экзотический, опасный запах. От этого запаха волосы у нее на голове встали дыбом.
Она застыла, не в силах поднять глаз. Ужас парализовал ее, блаженное счастье рассеялось вмиг, сдерживая просившийся наружу пронзительный крик. Нет, только не это! Она продолжала смотреть на своих святых, моля о том, чтобы ее догадка оказалась ошибочной.
Рука потянулась к ней. Палец украшало кольцо, которое она не однажды видела раньше.
Ее сердце упало и разбилось, и она с чудовищной очевидностью осознала, что ее счастье только что было уничтожено.