Она видела его более ясно, чем когда-либо. Сильный красивый мужчина, сдержанный и самодостаточный. Хороший человек, который был слишком щедр с ней и ничего не получит за свою доброту, кроме боли.
Это будет позже, но важно только то, что происходит сейчас, именно сейчас, в последние мгновения, что у нее остались. Она молила Господа о том, чтобы Риз понял, надеялась, что еще одна ночь, проведенная вместе, поможет ему забыть о ней.
Джоан мучили предчувствия утренней боли, душу наполняла бездонная тоска. Невероятным усилием воли она отогнала эти мысли прочь и вернулась в настоящее. Ощущение неземного счастья видеть его опять снова заняло свое место в ее сознании.
Почти свое место: тоска ожидания все же не давала ей забыться полностью. Она останется, налагая отпечаток на их отношения, именно тоска делала настоящее таким реальным.
Риз немного повернул голову, его плечи дрогнули, он наконец-то понял, что Джоан здесь.
– Я думал, ты ушла. Я видел, как ты выходила через калитку. Он не смотрел на нее, говорил в сторону камина.
– Я вернулась, отправила Марка ночевать к другу.
– Почему?
– Я посчитала, что он не выберется за городские ворота так поздно.
– Значит, ты собираешься уйти завтра.
– Да, на рассвете.
– Одна?
– Одна.
Она едва различала его профиль, но этого было достаточно. Линия его рта стала жесткой, лицо потемнело. Он был зол. Джоан не могла винить его. Отказ от помощи обидел его, а обман только усугубил ситуацию.
Она пыталась угадать, какие выводы сделал Риз, глядя на слабый огонь в камине.
– Это не связано с нашим происхождением, Риз.
– Как раз с происхождением все это и связано, дорогая.
– Нет. Я не сомневаюсь в твоей храбрости. Ты достоин быть защитником моей чести, но я слишком многое потеряла и не собираюсь терять еще больше, если могу это предотвратить.
Риз ничего не ответил. Он продолжал стоять, отвернувшись от нее и глядя на тлеющие угли.
– Если ты не хочешь, чтобы я осталась на ночь, я уйду. У меня есть деньги, чтобы переночевать в таверне.
– Не обижай меня еще больше. Я не настолько труслив, чтобы выгнать леди на улицу.
Его резкий тон задел ее. А ведь она отчаянно старалась помириться.
– Останется не леди, а плиточница Джоан.
– Не было никакой плиточницы Джоан. Был только каменщик, слишком одурманенный и поэтому поверивший в это. Человек, который слишком хотел обнять фата-моргану и никогда не спрашивал настоящего имени женщины, которая по рождению не принадлежит к ремеслу, которым занимается.
– Это не правда. С того самого момента, когда ты познакомился со мной и до сегодняшнего дня, я была такой, какой ты меня знал.