Только очень поздно, когда в каземате стало совсем темно, словно в погребе, и ничего нельзя было различить, даже собственной руки, Актис впала в забытье, мало похожее на сон. Она уже начала видеть беспокойные сны, как девушку разбудили.
Камера наполнилась людьми с факелами, сильно напугавшими и ослепившими рабыню. С перепугу Актис показалось, что их тут не менее дюжины. На самом деле было всего три человека.
Двое из вошедших начали освобождать девушку от оков, третий светил им факелом. Лица пришедших были угрюмы. Они старались не встречаться с Актис глазами.
Несчастная девушка прекрасно поняла, что все это значит. Но она молчала, не издавая ни звука.
В эту последнюю минуту Актис вдруг решила стоять твёрдо. Только таким способом, хоть как-то могла отомстить жестокой сопернице. Ни единого слова мольбы не вырвется из ее уст. Любые истязания пройдет она с молчаливой терпимостью. Лучше встретит она, чем доставит удовольствие Фабии! Да, матрона насладится ее муками и страданиями, но не ее слезами и просьбами о помиловании!
С бьющимся от страха сердцем, но полная решимости на эту последнюю отчаянную борьбу Актис последовала за угрюмыми тюремщиками. Мрачными, темными коридорами ступала она за ними, и холодный пол обжигал девушке ее босые ступни. Все здесь было ужасно — низкие потолки и сырые стены, толстые и ржавые решетки. Камера, где девушка увидела изможденных и совершенно не имевших одежды узников, прикованных цепями к каменным блокам стен, потрясла ее и наполнила скользким ужасом. Глаза несчастных смотрели на девушку так, что та не могла глаз оторвать от них, пока проходила мимо. Актис чуть было не наступила на крупную крысу, пробежавшую ей наперерез. Девушка от страха чуть не потеряла сознание, но страж толкнул ее, и она опомнилась.
Наконец, они вышли наверх, на свежий воздух — Актис и трое тюремщиков, и дверь тюрьмы захлопнулась за ними, словно пасть мифического чудовища, вздохнувшего от сожаления, что одна из обитательниц этого страшного желудка покидает его.
Тюремщики вели Актис к атрию, где так недавно лилась кровь сенаторского сына Юлия. Теперь здесь предстояло принять мучения Актис. Когда девушка вошла в зал, то, что она там увидела, потрясло ее.
В центре, на возвышении, словно египетская царица Клеопатра, в кресле сидела Деция Фабия Катула. Перед нею, на деревянных, только что сколоченных скамьях были растянуты обнаженные девушки из розария. Все, кто работал с Актис, ее подруги и сестры по неволе, все они были привязаны за руки и за ноги, каждая к отдельной скамье; причем самые юные и миловидные были привязаны спиной к скамье, лицом вверх. Актис увидела лица этих девушек, объятые страхом, стыдом и болью.