— Ну до чего же они милые, — сказала Лия, когда мы ехали домой. — И знаешь что? Моя мама права, а папа — абсолютно не прав.
— Ну, у него же аллергия, — заступилась я.
— Нет, я говорю не о собаках, а о евреях.
— А что такое?
— Он говорит, что они классные люди и что он ничего против них не имеет и так далее, но что в их компании чувствуешь себя чужаком. Не думаю, что он прав.
— В нашем семействе существуют некоторые личности, в обществе которых я чувствую себя гораздо более чужой, нежели в компании Роз и Джека. Возьмем, к примеру, Сару. Ты ведь знаешь ее, да?
— Да.
— Ну так вот. Как-то раз я была в Портленде, и у меня сломалась машина. А на дворе зима. И ты знаешь, как поступила Сара?
— Отправила тебя в «Холидей Инн».
Мы захохотали.
— А откуда тебе это известно? — спросила я.
— Она со мной поступила так же. Мама спросила, не могу ли я остановиться у нее всего на одну ночь, а Сара ей ответила, что у нее нет места и что я могу остановиться в гостинице. А в доме у нее всего-навсего восемнадцать комнат.
— А когда Крисси выходила замуж, то я не сомневаюсь, что на свадьбу она вас просто не пригласила.
— Не пригласила, — согласилась Лия. — Мама сказала, что она испугалась, что ей придется нас кормить.
— Ты не много потеряла. Там подавали салат из тунца, намазанный на хрустящие хлебцы.
— Которые продаются уже без корочки, — бросила Лия.
— Вот поэтому и существует столько шуток о протестантских свадьбах, — заметила я.
— Мой папа говорит, что это не жадность, а нежелание совершать престижные покупки с целью повышения своего социального статуса. Именно так и говорит.
— Ну, на этой свадьбе все покупки были такими непрестижными, что можно было просто умереть с голода. А вас так она и вовсе не потрудилась пригласить. После этого говори о людях, с которыми чувствуешь себя чужаком. Ведь есть и такие, которые как раз заняты именно тем, как бы сделать так, чтобы ты почувствовала себя чужой. Они просто не принимают тебя в расчет.
— Мерзость какая, — сказал Кевин Деннеги, усевшись на табуретку у меня на кухне, скрестив руки и расставив широко ноги. У него такие жирные ляжки, что, когда он сидит на стуле, ему, словно лягушке перед прыжком, приходится широко расставлять колени. Глядя на его лицо, можно было подумать, что, занимаясь на тренажерах, он узнал секрет сверхъестественного накачивания щек и челюсти.
— Мерзость, — повторил он и нахмурился.
— Ты прав, — сказала я. — Похоже, нечто аналогичное уже происходило недавно в Вестоне.
— Да. И в Ньютоне тоже. В одном из университетов.
Он сообщил это мне, а не Лии.