Как того желала моя мама, я была снисходительна к Касси и выслушивала всю ее болтовню. Я даже время от времени позванивала ей, и мы обменивались рождественскими поздравительными открытками. В прошлом году, например, я отправила ей открытку с потрясающей цветной фотографией Рауди, одного из парочки моих аляскинских лаек-маламутов, на которой он, в новенькой красной упряжи, тащит санки по покрытой снегом лужайке в Аулз-Хед, где и по сей день живет мой папа. Длинный красный язык Рауди, в тон цветовой гамме открытки, радостно свисает у него из пасти, он улыбается и благодаря упряжи почти совсем не походит на волка. Под снегом не заметно, что лужайка уж не та, что раньше, и ни Бака, ни его волчьих собак на снимке не видать. Иными словами, я изо всех сил пытаюсь внести жизнь и любовь в бесцветное прозябание Касси — это определение моей мамы. Вероятно, именно поэтому одним прелестным майским вечерком Касси решила позвонить мне и спросить, не желаю ли я приютить у себя на лето Лию.
Оказалось, что Артур получил какую-то сомнительную субсидию на научную работу, за счет которой он сможет болтаться по Европе, делая вид, будто занимается научными исследованиями; при этом ему удалось выхлопотать должность и для Касси, вписав ее в качестве какого-то малонаучного ассистента, а Лия оказалась не у дел, ей оставалось надеяться, что ее папаше взбредет в голову заплатить за билет из своего кармана. Касси не совсем так рассказала всю эту историю. Но этого от нее и не требовалось.
— В любом случае, — добавила Касси голосом моей мамы, — ей надо заниматься, чтобы подготовиться к НаПроСпо. Тест на проверку способностей для выяснения целесообразности дальнейшего обучения, — помолчав, уточнила она.
— Я знаю, что такое НаПроСпо, — заметила я, — хочешь — верь, хочешь — нет, но я тоже проходила такой тест.
— Да и к тому же там у тебя Кембридж, — сказала Касси. — Мы, конечно, всегда надеялись, что Артур будет призван, но…
Не надо заблуждаться. Артур хоть и учился в аспирантуре в пяти минутах ходьбы от моего дома, то бишь в Гарварде, семинарии он не посещал. Они с Касси просто убеждены, будто это святое место.
— Но трубы так и не прозвучали, — безжалостно прокомментировала я, потому как понимала, что Кембридж для Артура всего лишь олицетворяет идею закрытого учебного питомника с классно звучащим названием. Я бы на месте Артура и Касси не доверила своего щеночка кому-нибудь, кого я знала бы столь же мало, как они меня.
— Сколько ей лет?
— Шестнадцать.
— И ей, х-м-м-м, не передалась?…
— Здоровья ей не занимать, — сказала Касси.