Так, ничего не подозревая, концессионеры вышли в коридор, по которому полчаса назад прошли археолог и рабочие. Таким образом, они опаздывали на полчаса: раскопка хода в развалившемся коридоре отняла немало времени.
Каково же было их удивление, когда в толстой нише хода они вдруг заметили человека в нахлобученном по брови картузе, привалившегося головой к камню! От человека исходили странные хрипящие звуки, словно его душили, но, подойдя ближе, концессионеры обнаружили, что человек спал и храпел во сне. Он повел носом от направленного прямо в его лицо света, со свистом вздохнул, отмахнув рукой от лица беспокоивший свет, словно муху, но не проснулся.
– Отличный тип московита двадцатого столетия,-сказал Кранц,- надеюсь, дорогие друзья, вы мне позволите попробовать На этом редком экземпляре действие моих лучей.
– О, конечно, дорогой Кранц! Это отличный экземпляр для опыта. Тем более что по внешнему виду он-отчаянный большевик. Но я думаю, прежде нам следует попытаться прервать этот сладкий, в столь неподходящем месте, сон и расспросить о силах и намерениях противника.
На что герр Кранц добродушно ответил:
– Вы мудры, как сам Кант!-Он тронул Кухаренкин нос носком сапога, а "негодяй" заорал хохлу в ухо:
– Вставай! Вставай, товарищ!
Кухаренко вывел носом столь сложную руладу, что едва не поперхнулся, и продрал глаза. По привычке сначала он сплюнул, матерно выругался и сказал:
– Оттож заснув, бисового батька…- и тут уж окончательно проснулся.-Це що за вшива команда? Яки таки люде, черта вам в зубы? Геть!
Инженеры слегка отступили.
– Покажь мандат, трясьця твоей маме! – наступал он на "негодяя".- Куды, куды залезли, бисовы диты? А ну, покажь мандат!.. Какой такой у тебя пароль-пропуск?
Но Кранц повернул ручку. Стрелка скользнула по зеленоватым цифрам и остановилась на тридцати. Тогда из камеры вырвалась тупая фиолетовая молния, она ударила в поднятую хохлом мотыгу и зажгла ее. Мотыга, словно сухая трость, вспыхнула ржавым мгновенным пламенем и выпала из его рук. Хохол раскрыл рот, словно хотел еще крикнуть: "От, бисовы диты!"-и вдруг рухнул на камни, пораженный внезапным сном…
Глава шестнадцатая
РАЗГОВОР О НЕКОТОРЫХ ПУСТЯКАХ
Иностранцы продолжали путь.
– Скажите, дорогой Кранц,- вдруг спросил Шпеер,- что вы испытываете, когда вам приходится во имя науки убивать живое существо?
– Я не понимаю вопроса!-удивленно отозвался тот.
– Ну, например, когда вы своими лучами убиваете человека? Эта фраза герра Шпеера окрасилась некоторым оттенком грусти.
Все же он был правоверным немцем из Веймара, в котором живали и Гете, и Шиллер, и даже румянощекие романтики не раз собирали там голубые цветы.