В воскресенье утром отец уехал по делам в Айдын, а я, воспользовавшись его отсутствием, поднялся в горы, чтобы встретиться с Шевкетом и рассказать ему о моем отъезде. С этим пастушком-турчонком нас связывала крепкая дружба. Во время пасхальных каникул, когда я поднимался в горы с овцами, я вовлекал его в самые отчаянные игры. Мы вскарабкивались на почти неприступные вершины, куда не ступала человеческая нога, искали орлиные гнезда и скрытые пещеры, купались в горных речках. Когда разражалась буря и хлестал дождь, мы, словно опьянев от переполнявшего нас чувства восторга, бегали по лесу, подставляя грудь ветру и дождю. Промокнув до нитки, мы прятались в большую пещеру, куда набивались и наши овцы, разводили огонь, сушились, готовили еду. Затем я принимался рисовать перед Шевкетом одну за другой радужные картины: как я беру его с собой на пасху в Кыркындже; как он радуется, глядя на свечи, сверкающие в ночи, словно звезды; как слушает «Христос воскресе», мелодичный перезвон колоколов; как стреляет по обычаю из детского пистолета; как за одним столом с нами ест пахучие чуреки [5], испеченные матерью.
Доверие, которое питал ко мне Шевкет, укрепилось особенно после одного случая. Деревня, где жил Шевкет, была, как и другие турецкие деревни, очень отсталой. Там не слышали даже слова «доктор» или «учитель». Когда кто-нибудь заболевал в их деревне, близкий ему человек три часа трясся на лошади — ехал в другую турецкую деревню к мулле, который пользовался славой исцелителя.
— Мулла-эфенди, — говорил человек, — у нашего односельчанина болит то-то и то-то. Что нам делать?
Мулла впадал в глубокую задумчивость. Он мысленно обращался к корану. Вспомнив, какая молитва нужна в данном случае, он садился и писал ее. Человек платил ему за труд, брал сложенную бумажку, возвращался в деревню и давал ее больному, чтоб тот проглотил бумажку и излечился!..
Однажды тяжело заболел отец Шевкета.
— Умрет мой отец, — сказал мне как-то Шевкет. — Бумажки муллы не помогают ему, он тощает с каждым часом.
— Привези-ка ты его в нашу деревню, — посоветовал я. — У нас хороший доктор. Он больным не бумажки дает, а прописывает разные лекарства, пилюли, мази, которые готовит ученый аптекарь.
Шевкет удивился и испугался — не грешно ли обращаться к доктору, а не к мулле? И все же на следующий день, на рассвете, он привез отца, лежавшего без сознания в арбе. Мои отец и мать гостеприимно приняли его, уложили в постель, позвали доктора. Уход и лекарства поставили человека на ноги, и на восьмой день он сел на осла и возвратился к себе в деревню, словно воскресший Лазарь. Односельчане, увидев его на ногах, очень удивились.