“Достоевский”. К сожалению, инфракрасного детектора нет. Мы работаем в полосе ультрафиолета. Попробуйте спросить “Верн”.
“Верн”. О да, мы работали в инфракрасной полосе, несколько лег назад делали спектрограммы красных гигантов. Но представьте себе — как ни разрежена лунная атмосфера, она давала помехи! Пришлось перенести исследования в космос. А вы запросите “Лагранж”…
После этого Лоуренс попросил Диспетчерскую сообщить ему расписание кораблей, выходящих с Земли. Ответ его устраивал, но следующий шаг требовал немалых расходов, которые мог разрешить только главный администратор.
Великолепное качество Ульсена: он никогда не спорил без нужды с подчиненными о том, что входило в их круг полномочий. Внимательно выслушав Лоуренса, главный администратор сразу подвел итог.
— Если астроном угадал, — сказал он, — есть надежда, что они еще живы.
— Не только надежда — я почти уверен в этом. Ведь Море мелкое, значит, они не могли погрузиться очень глубоко. Давление на корпус не так уж велико, вполне мог выдержать.
— И вы хотите, чтобы этот Лоусон помог в розысках.
Главный инженер развел руками.
— Хочу? Нет, я бы не хотел с ним сотрудничать. Но боюсь, нам без него просто не справиться.
Командир грузового корабля “Аурига” бушевал, команда тоже, но пришлось подчиниться. Через десять часов после вылета с Земли, в пяти часах от Луны поступил приказ подойти к “Лагранжу”. Потеря скорости, дополнительные расчеты… И, ко всему, вместо Клавия садиться в этом захолустье, Порт-Рорисе, чуть не на обратной стороне Луны. В разные точке Южного полушария полетели радиограммы, отменяющие обеды и свидания…
В ста километрах от “Лагранжа-2” “Аурига” остановилась; вдали, весь в оспинах, отороченный вдоль восточной кромки рябью гор, серебрился почти полный диск Луны. Ближе ста километров к спутнику подходить нельзя: помехи от аппаратуры ракеты да плюс излучение двигателей нарушали работу чутких приборов космической станции. Только старомодным ракетам на химическом горючем разрешалось пролетать вблизи от “Лагранжа”, на плазменные и атомные двигатели был наложен запрет.
С двумя чемоданами (в маленьком — одежда, в большом — приборы) Том Лоусон покинул “Лагранж-2” на ракете местного сообщения и через двадцать минут был на борту грузового лайнера; пилот не спешил, как ни торопили его с “Ауриги”. Нового пассажира встретили довольно холодно. Разумеется, Лоусона приняли бы совсем иначе, если бы на борту знали о ею задании, но главный администратор приказал пока хранить все в секрете. Зачем будить у родственников надежды, которые могут еще и не оправдаться? Начальник “Лунтуриста” хотел немедленно известить печать — пусть видят, что они делают все от них зависящее. Однако Ульсен твердо возразил: