— Не знаю, — сказал я. — Мне нет дела до Сивинского и до его жены, какой бы она ни была.
— Хорошо. А вас не удивила реакция Полякова? Ведь не в его адрес вы позволили себе иронию?
— Не знаю, — повторил я.
— Рыбак рыбака видит издалека, — сказал Генерал, — и Поляков и Сивинский — евреи по отцу, полукровки.
— Откуда вы знаете?
— Неважно. На самом деле они поддерживают довольно близкие отношения. Поляков был на его свадьбе.
— А мне наплевать.
— Логично. Конечно, сами эти факты интересны только в коротком временном отрезке. Вероятно, вы уже выбросили из головы все произошедшее. Но не забывайте об общей картине.
Я пообещал, что не забуду.
Передо мной был совсем не тот человек, которого я привык видеть на работе. Казалось, со мной разговаривает переодетый в гражданское полководец, только что вернувшийся из района боевых действий. Внутри этого худого жилистого блондина прятался стальной стержень.
С какой бы целью он не пришел ко мне, я чувствовал, что это важно. Для нас обоих.
Ему хотелось доверять — я чувствовал наш общий ритм. У меня не было слов, чтобы объяснить все эти странности. В один прекрасный день к вам приходит человек и открывает правду. Узнавать правду страшно, Генерал это знал, поэтому старался щадить новичка. Не стал вываливать все сразу.
— Я давно к вам присматриваюсь, — сообщил Генерал, — вы мне кажетесь вполне способным к действию.
— К действию?
— Со временем, если у вас будет желание, вы все узнаете, обещаю. У вас возникнут вопросы, вам нужны будут ответы на них.
Он положил передо мной на стол свою визитку, на которой был лишь номер сотового телефона. Вопросительно поглядел на меня. Я взял кусочек картона в руки, размышляя над тем, что сегодня произошло с блондинкой из моего подъезда. Общая картина. Да, этот эпизод — часть большой мозаики.
— Выбросьте из головы, — сказал Генерал.
Я не понял, о чем он.
— Выбросьте из головы эту заразу: «Мне нет до этого дела»… — Мой гость поднялся из-за стола. Его глаза сверкали, в них была злость, даже ярость. Так смотрят фанатики и сумасшедшие.
Я вдруг понял, что хочу стать таким же, как Генерал. Этот человек четко знает, в каком направлении движется.
— Вы должны понять, кто вы! Вам есть, чем гордиться.
— Чем же?
— Тем, что вы Белый человек! — сказал Генерал.
Он произнес слова, которые я боялся произносить даже про себя. Я будто слышу мысли Генерала.
Все те, кого мы считаем братьями по расе, запуганы до крайности, они разучились слышать зов крови. Им нужны деньги и карьера. Им ничего не стоит преломить хлеб с врагом. Им наплевать, когда Белые испытывают колоссальное давление сверху и вынуждены ходить с пристыженным видом, будто быть Белым равнозначно быть прокаженным. Они умиляются фильмами, где недочеловеки предстают героями, и говорят: «Этого не может быть», когда слышат о преступлениях, совершаемых инородцами. После нашей беседы с Генералом, я стал мыслить иначе. Сказано было так мало, однако эффект от разговора был не меньший, чем от удара в челюсть. Боксер в нокдауне ощущает то же самое. Я был в одном шаге от того, чтобы стать другим.