В сумерках уродливая фигура продавца походит на инопланетянина. Довольно быстро он скрывается из поля зрения. Десять минут. Время тянется. Где-то прохожие начинают открывать рты от удивления.
Рот женщины залеплен прозрачным скотчем, он блестит в слабом мерцании, пробивающемся снаружи. Глаза тоже блестят, от слез. Она шмыгает носом.
Первым делом я приказал им выключить в павильоне освещение. Со стороны весьма хорошо видно, что человек в маске зашел не за тем, чтобы купить букет цветов.
— Быстрее, — говорю я мужчине и перепрыгиваю через прилавок. Как партизан, прячусь в зарослях. В павильоне стоит удушливая атмосфера. В таком смешении запахов немного кружится голова.
Идея созрела у меня сразу, как только я вошел. Я приставляю дуло женщине к виску. Заткнись, говорю. А ты иди закрой дверь и повесь табличку, что закрыто. Рядом с женщиной-южанкой стоит тощий субъект с гусиной шеей и уродливым кадыком. По его глазам видно — он готов безоговорочно подчиняться.
— Фамилия!
Женщина называет мне свою фамилию. Все верно, армянка. За моей спиной тощий субъект запирает павильон.
— Только ничего нам не надо делать! — говорит она.
Заткнись.
— А ты!?
Тощий уже перелез обратно, как я ему приказал. Тут я не ошибаюсь тоже. Он — настоящий еврей. Неправильную голову щедро украшают смоляно-синие кудряшки. Глаза черные как душа банкира. Даже сквозь цветочное благоухание я ощущаю его запах. Так пахнут только истинные евреи.
Большую часть его лица составляет огромный горбатый нос. Этим он похож на свою женщину.
Сейчас в темноте не видно, но у нее под носом черные усы. Она будет отрывать скотч вместе с ними.
Еврей смотрит на меня, молчаливо спрашивая, что же дальше. В углу за прилавком лежат большие картонные коробки, я указываю еврею на них.
— Оторви прямоугольный кусок и напиши на нем то, что я скажу.
— Ладно, — тут же соглашается он.
— Вы что, любовники? — спрашиваю я.
Армянка мотает головой.
— Что? Говори!
— Мы женаты, — выдает она тайну.
Ничего сенсационного. Генерал говорил, что методика подрывной деятельности армян на русских землях не отличается от еврейской. Тотальный контроль над ключевыми точками. Контроль над финансами. Павильон с цветами — символ сращивания двух небелых антирусских фронтов.
Эта парочка мечтает о том, как сюда ворвутся горбоносые парни, их родственники, и храбро дадут отпор русскому ублюдку.
Еврей стоит с картонкой в руке. Не знает, что делать. Я спрашиваю у них, почему вдруг они решили пожениться и почему у них разные фамилии. Никакого ответа. Похоть ничем невозможно оправдать. Животное не несет ответственность за свои действия. Похоть. Благодаря ей совершаются расовые преступления.