В это время снорк с яростным рычанием попытался выпрыгнуть из ямы и броситься на меня. Невольно я отскочил назад. Если бы тварь не была раненной, ей бы удалось задуманное.
— Ладно, давайте принесем сюда нашего иностранного натуралиста, я думаю, ему будет интересно.
Курт несколько раз сфотографировал снорка. При этом мы дразнили тварь палками, чтобы она показала себя во всей красе. Снорк сначала бесился, пытался выбраться из ямы, но вскоре бросил это занятие и только злобно рыкал на нас. То ли рана давала о себе знать, то ли он осознал бесплодность своих попыток. В конце концов он уселся на дно и стал злобно таращиться на Курта. Курт убрал фотокамеру в чехол, посмотрел несколько секунд твари в глаза, потом вдруг схватил обрез и разрядил один за другим оба патрона в снорка. Вторым выстрелом он попал в голову, и картечь разнесла череп.
— Это ты погорячился, — сказал Иваныч Курту. — Черепушку нужно было целой оставить. Серый бы ее на сувениры взял. Хороший бы получился брелок.
Сергей посмеялся удачной шутке и подошел к носилкам.
— Взяли, что ли…
— Нет, теперь моя очередь. — Иваныч оттеснил его в сторону. — Теперь ты, Сереженька, дорогу указывай.
— Ага, значит, как по лесу через кусты носилки тащить, так Серый, а как в поле по ровному идти, так Иваныч!
— Да нет, просто в лесу аномалий не было.
— А, так я у вас теперь вроде миноискателя, да?
— А чего ж ты хотел, Серый? Молодым, как говорится, везде у нас дорога!
— Видал?! — подмигнул Серега Курту. — Совсем пенсионеры совесть потеряли!
Вот так мы и шли, беззлобно препираясь и шутя. А как же иначе? В Зоне без юмора никак нельзя. Мозги закипят быстро, и не заметишь, как заграбастает тебя Зона своими когтистыми лапами, скрутит, как мокрую тряпку, и сожрет, не подавится.
…Солнышко припекало чувствительно. Теплый в этом году сентябрь выдался. Как раз кстати подул свежий ветерок. Тихонько подул, ласково, жаль только, что в спину. Когда в лицо такая свежесть идет, то приятнее. И даже сил вроде прибавляется. Не успел я насладиться ветерком, как Серый, шедший метрах в десяти впереди, остановился и дал знак стоять нам.
— Ты чего? — подошел я к нему, когда мы с Зинченко опустили носилки на землю.
— Ветер странный какой-то.
— Почему странный? — Я вдохнул побольше свежего воздуха. — Отличный ветерок, свежий, приятный. — Ветер немного усилился.
— Посмотри на облака.
Я посмотрел на небо. В нем неподвижно висели редкие облака.
— Ну? Что такого?
— Облака стоят, а ветер есть.
Я почесал за ухом. А ведь и вправду, как это может быть, что тут, внизу, дует ветер, а наверху нет?