— Она моет? — переспросил оперуполномоченный.
— Ну, спину потереть, полотенце принести, и в процессе у них возникает идея…
— Понятно. А она не возражает? Штабистка, я имею в виду.
— А почему бы она должна возражать? Они же такие верные друзья, помните песню: "И идут по жизни вместе верные друзья"? Зачем же отравлять жизнь близким? Что, ей трудно, что ли? Может, даже приятно, потому что у нее, например, вообще нет постоянного молодого человека или есть, но он в отъезде.
— А если их девушки потом узнают? — Василий вдруг понял, что он — дитя невинное и полный профан в вопросе взаимоотношений полов. Кто бы мог подумать!
— Что значит — если? Конечно, узнают. Эти же С и Д им все расскажут, надо же поделиться впечатлениями.
— И что — все такие? — скорбно спросил Василий, раздавленный сознанием собственной неполноценности и инфантильности.
— Нет, не все. Вот пассия моего мужа была не такая.
— Грушина?
— Грушина.
— Однако в схеме доктора…
— Так она ж от своего любимого жениха, от Ромочки, такой подарок получила.
— И — не расстроилась?
— Расстроилась. Но это все произошло на заре их романа, и он наврал ей, что подцепил эту заразу ДО их любви.
— Почему — наврал? Может, так оно и было…
— Потому наврал, что Рома с Олей как до, так и после регулярно… общались, — злобно перебила Ирина.
— И вы полагаете, что искать убийцу среди членов этой сексуальной секты не стоит?
— Не знаю. Во всяком случае, не из-за гонореи. Все же обошлось, всех вылечили, все помирились.
— Вы так хорошо осведомлены о нравах этой общины, потому что поддерживаете отношения с Геннадием Поповым?
— Ну вот это, знаете ли, точно мое личное дело. Или я должна спрашивать у милиции, с кем мне поддерживать отношения, а с кем — нет?
— Боже сохрани, — Василий замахал руками.
— И почему вы ко мне обращаетесь с этими вопросами? Уверяю вас, о пионерском штабе я знаю гораздо меньше, чем другие. Мои контакты с ними были весьма эпизодическими. Кроме того, я вообще не понимаю, при чем тут я. Даже к бывшему своему мужу я имею весьма опосредованное отношение, а уж к его компаньону — тем более.
Кусяшкиной, судя по недовольному выражению лица и ледяному тону, беседа удовольствия не доставляла, и затягивать ее она не стремилась, Василий, хотя в деликатности его. вряд ли кто мог обвинить, на этот раз проявил уступчивость и, загадочно улыбаясь, распрощался. Но перед тем как покинуть собеседницу, и для того, чтобы жизнь ей медом не казалась, Василий, спросив разрешения хозяйки дома, позвонил в МУР. Трубку снял Леонид, как и было задумано.
— Лейтенант? — строго начал старший оперуполномоченный. — Только что мною были получены сведения чрезвычайной важности, так что приказываю вам никуда не отлучаться и ждать дальнейших указаний.