— Попробуйте. Боюсь, не удастся, — процедила Ирина сквозь зубы.
— Почему?
— Она очень расстроена, испугалась за отца. Когда она к нему приехала, ей в первый момент показалось, что он уже умер.
— Ничего, мы умеем разговаривать с расстроенными. Но сначала, Ирина, несколько вопросов вам. Правильно я понимаю, что в случае смерти вашего бывшего мужа вы наследуете все его имущество? — Милиционер смотрел на нее наглыми глазами — бестактность собственного вопроса его нисколько не смущала.
— Что вы имеете в виду?
— То самое, что вы подумали.
— Вы хотите сказать, что я их всех убила?
— Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос.
— Нет. — Ирина зло прищурилась. Я — ничего не наследую. Если, не дай бог, конечно, с Иваном что случится, наследниками будут дети.
Милиционер понимающе улыбнулся:
— Опекуном которых вы являетесь.
— На этот вопрос вам может ответить кто угодно. Вам нужно было непременно от меня получить это разъяснение? Кроме того, я не из тех, кто наживается на собственных детях и отбирает у них деньги.
— Да. Я в этом и не сомневался. Каждый скажет, что вы прекрасная мать. — Милиционер явно издевался. — Скажите, пожалуйста, где вы были вчера вечером, а также 12 сентября, в день убийства Гарцева, и 14 сентября, в день убийства Грушиной?
— Дома. — Ирина хотела ответить твердо и даже грубо, но голос задрожал.
— Разумеется — одна?
Ирина не успела ответить. Мама, которая появилась на кухне именно в этот момент, ответила за нее:
— Вместе со мной.
Милиционер понятливо кивнул и ласково так поинтересовался:
— Не заходил ли кто-нибудь из соседей, почтальон, сантехник или еще кто? Постарайтесь вспомнить.
— Вы не верите моей маме? — возмутилась Ирина.
— Свидетельство близких не имеет юридической силы, — развел руками милиционер.
— Конечно, для вас было бы лучше, если бы я сидела дома в окружении большого количества чужих людей.
Милиционер кивнул:
— И для вас тоже.
— На что вы намекаете?!
— На то, что только у вас был мотив убить всех троих. Но мотив — это только мотив, и если будет алиби…
Ирина опять взорвалась:
— А вы докажите, что это я! Презумпция невиновности, кажется, еще не отменена, или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
Милиционер опять расцвел в улыбке и пообещал:
— Будем доказывать, а как же. Нельзя ли позвать вашу дочь?
— Сами зовите, она со мной не разговаривает.
— Почему, интересно?
— Не потому, что я якобы убила Ивана. А потому… вот сами у нее и спросите.
— Лизонька, детка, — крикнула в глубь квартиры мать Ирины, — с тобой хотят поговорить из милиции.
Лиза появилась сразу, бледная, с опухшим лицом и красными глазами. Сказала тихим голосом: