В начале июня 293-ю роту, которая оборонялась севернее п. Кестеньга, бросили в контрнаступление. Начались ожесточенные бои с отборным батальоном противника, который возглавлял опытный разведчик полковник Беннер. Цель контрнаступления — пресечь разведывательные действия противника на правом фланге обороны 721-го стрелкового полка.
Особенно тяжелый бой разразился 2 июня. Мар-тюшов был в группе наблюдения. Заметив фашистов из батальона Беннера, пытавшихся обойти раз-ведроту, он открыл по ним огонь из автомата. Спустя некоторое время он заметил еще нескольких немцев, ползущих в сторону наших бойцов, прижатых огнем врага у подножия безымянной высоты, — и в ход пошли лимонки.
Разведчикам пришлось туго. Тогда на помощь к ним подошел разведывательный батальон капитана Юсупова. Он с ходу атаковал фашистов и заставил их отступить.
Но фашисты не успокоились. Загремели минометы. Потом открыла сильный огонь их артиллерия.
Мартюшова ранило в тот момент, когда он подыскивал укрытие от противно воющих мин. Он видел, как содрогалась от взрывов земля. Слышал крики и выстрелы, а подняться уже не мог. Высоко над ним плыли облака, похожие на клочья ваты. Боли он не чувствовал, только к горлу подступила тошнота и, когда открывал глаза, черные крапины начинали мельтешить в них однообразной круговертью. С закрытыми глазами лежать было легче: не так тошнило, отступала жажда. И он снова закрывал глаза. Время от времени забывался. О том, что сознание пропадало, Валентин догадывался, когда вновь начинал слышать звуки боя, уже отдаленного.
Одиночество не пугало Мартюшова. Он знал, что, как бы ни кончился бой, за ним придут. То есть придет похоронная команда, чтобы собрать убитых. Вот тогда наткнутся и на него. Вопрос был только в том, на живого или мертвого наткнутся. До ее прихода надо было дожить, во что бы то ни стало — дожить!
Он боялся спать из страха больше не проснуться. И лежать так, напрягая последние силы, было бесконечно трудно.
К ночи он услышал, как заржала лошадь. «Значит, приехали», — с надеждой подумал Валентин.
Похоронная команда действительно прибыла. Но только немецкая. Это разведчик понял, как только услышал чужой разговор.
Теперь оставалось не выдать себя. Мартюшов лежал не двигаясь. Собственно, двигаться он и не мог. Его раненое тело словно прижали к жесткой земле и не было сил даже приподняться. Но стон мог вырваться в любую минуту. Фашисты ходили совсем близко, заметь они его — обязательно добьют! Но он не мог умереть. Он хотел жить. Он страшно хотел жить именно теперь, когда жизни этой ему было отпущено так мало. От мысли о том, что он может умереть сейчас, сию минуту, Валентин опять потерял сознание.