Я резко рванула за угол и припустила к дому, стараясь удержать в памяти номер синего «форда», так, на всякий случай. Что там говорила Громова? Человек, внешностью напоминающий итальянского актера был водителем той машины, что столкнулась с «Жигулями» Валентина Сергеевича. И синий «форд»…
Возле парадной я прямо налетела на Эрика. Но сейчас он мне только мешал, поэтому я нелюбезно буркнула что-то и устремилась в лифт. Я сама нажала на кнопку, чтобы ускорить процесс, но когда мы поднимались, ему опять стало плохо. Он резко побледнел, капельки пота выступили на виске, он смотрел растерянно по сторонам. Ясно было, что он не представляет, где находится и не осознает себя. Да что же это такое!
И опять после толчка лифта на четвертом этаже Эрик очнулся.
– Что с вами? – требовательно произнесла я. – Вам плохо от того, что лифт резко поднимается?
– Нет-нет, я раньше никогда такого не чувствовал.
– Давно это у вас? – не удержалась я.
– Нет… несколько дней всего.
– Возможно, следует обратиться к врачу, – неуверенно проговорила я.
– Что я скажу врачу, если ничего не помню? – голос его звучал рассерженно. – Я прихожу домой, ужинаю, занимаюсь своими делами, а потом вдруг оказывается, что вещи не на тех местах, где я привык их видеть, а я не помню, когда их перекладывал. Это ужасно!
«Еще бы, – подумала я. – При его-то немецкой аккуратности действительно ужасно находить вещи не на своих местах».
– Ужасно не осознавать себя, хотя бы и короткое время! – продолжал Эрик. – И некому сказать, что со мной не так…
Тут он понял, что говорит лишнее, во всяком случае такое поведение было для него совершенно нехарактерно, уж настолько-то я его успела узнать.
– Слушайте, вы уж либо зайдите, либо… – раздраженно прервала я его, потому что номер проклятого синего «форда» ускользал из головы, пока я тут точила лясы с слегка сбрендившим белобрысым соседом.
– Я пойду, простите, – он бросился вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку.
Черт, как неудобно получилось, человек ко мне со своей болью, а я…
Номер синего «форда» я, разумеется, забыла, но позвонила Неониле по горячим следам.
– Слушай, не удивляйся, назови мне итальянского актера, какого вспомнишь.
– Челентано, – немедленно отозвалась она мечтательным голосом, – я его обожаю.
– Не то, – отрубила я, – давай дальше. Старого какого-нибудь, пятидесятых годов.
– Ты считаешь меня такой старой, что я должна их помнить? – обиделась Неонила. – Ну, Франко Неро…
– Ты бы еще Мастрояни назвала! – возмутилась я. – Франко Неро я и сама знаю, он не подходит.
– А кто тебе нужен-то?