– Нельзя показывать, что ты дома! – спорил Эрик. – Мы же вчера обо всем договорились, – добавил он укоризненно.
Интересно, о чем это мы договорились? Что-то я не помню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались.
– Гораций не договаривался, чтобы сутками сидеть взаперти, – упрямо настаивала я.
– Я сам выведу Горация!
Я выразительно взглянула на часы.
– Ты же опоздаешь на работу!
– Ну и пусть! – Эрик и глазом не моргнул, а я от изумления разинула рот и выпустила Горация из рук.
Ради меня Эрик готов опоздать на работу! Это при его-то немецкой пунктуальности… А он уже пристегивал поводок. И что меня больше всего возмутило, так это то, что бесхвостый предатель (я имею в виду Горация) беспрекословно дал Эрику надеть на себя намордник и послушно потрусил к выходу.
Дверь за ними закрылось. Мне бы наконец привести себя в порядок, но сердце было не на месте, томило какое-то нехорошее предчувствие. Осторожно, прикрываясь занавеской, я выглянула в окно и увидела прямо рядом с домом, за кустами тот самый синий «форд», черт бы его взял! Сейчас Эрик с Горацием выйдут из подъезда… А ведь они его не сразу увидят, кусты закрывают машину.
Я кинулась на улицу, благодаря Бога, что на мне не халат, а брюки и маечка. Зачем я бегу, я осознать не успела, но все же у меня хватило ума выскочить сразу на лестницу, а не ждать лифта. На лестничных ступенях я немного отрезвела и поняла, что выбежала босиком. Тихонько, на цыпочках, потому что плитка на полу противно холодила ноги, я приоткрыла дверь парадной и заглянула в просвет между кустами, где должен был находиться синий «форд».
И я его увидела. Окно машины – такое темное бандитское стекло, оно, я знаю, называется тонированное, было опущено, и из салона выглядывал один черный глаз. Это был глаз того самого типа, который так похож на итальянского актера Волонте. Почему я увидела только один глаз? Потому что другой был прищурен. И рядом с черным блестящим глазом Дж. М. я заметила черный блестящий ствол. Честно говоря, я никогда раньше не видела снайперской винтовки, но сейчас внутренний голос крикнул мне в ухо, что это она и есть. Дж. М. тщательно целился из своей винтовки, и явно не в меня. Меня он не видел, потому что я тихонько открыла дверь парадной, без стука и скрипа. Холодея от страха, я проследила за направлением блестящего черного ствола и увидела Эрика, который ничего не подозревая, вышагивал по дорожке рядом с подхалимски заглядывающим ему в лицо Горацием. Что надо кричать в таком случае, я представления не имела, да и не смогла бы издать сейчас ни звука – нервный спазм сжал горло. Ни к селу ни к городу я представила, что чувствовала библейская жена Лота, когда превращалась в соляной столб: я окаменела, не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни крикнуть, ни даже вздохнуть глубоко… Сейчас этот чертов Волонте убьет Эрика из-за того, что я не могу крикнуть. Я сделала титаническое усилие, очнулась, рванула дверь и… раздался выстрел.