– Это чё вы там делаете? – наконец спросил он.
– Загораем! – раздраженно отозвалась Лиза.
– Так вроде солнца-то нет! – удивился тракторист.
– Очень меткое замечание! – прервал дискуссию адвокат. – Мужик, вытащи нас отсюда, а? Мы тебе заплатим…
– Это само собой. – Тракторист схватился за рычаги. – Заплатите, куда же денетесь! Щас только развернусь, чтоб подцепить сподручнее…
Он развернул свою машину, немного сдал назад… тележка-прицеп накренилась, и поток первоклассного душистого навоза хлынул на застрявшую под мостом машину и ее пассажиров.
– Блин! – завопила Лиза, отплевываясь. – Ты что, гад, делаешь?
Михаил наблюдал за событиями из-за кустов. Никогда еще смотреть на Лизу не было ему так приятно.
– Вот так, – говорил Михаил, сидя напротив Лени в маленьком кафе, – ума не приложу, что теперь делать с этими драгоценностями. Ведь вы читали письмо отца и знаете, что он потому и завещал мне часы, что был уверен, что я никогда не продам фамильные ценности.
– Да уж, – кивнул Леня, – в письме прямо сказано, что в ваших братцах он не уверен и чтобы вы им про драгоценности не говорили. Пока суть да дело, положите-ка вы их в банк на сохранение, не дома же держать.
– Уже, – вздохнул Михаил. – Так что позвольте откланяться. Приятно было иметь с вами дело, вы мне очень помогли.
– Обращайтесь, если что! – Маркиз улыбнулся на прощание и заторопился домой, где звери сидели одни, поскольку Лола еще днем уехала на свадьбу и сказала, чтобы рано ее не ждали.
Проезжая мимо супермаркета, Михаил решил зайти туда. Не то чтобы в доме не было продуктов – позавчера, принимая Лизу, он расстарался, однако он вспомнил, что хорошо бы купить свежего хлеба, да еще сливок для кофе, и сыр, кажется, кончился…
В результате он решил не обманывать самого себя и понял, что хочет увидеть ту девушку, Алю, которую недавно спас от грабителя. Он вовсе не собирается напрашиваться на какую-то особую благодарность, но как воспитанный человек может поинтересоваться ее самочувствием?
Он долго бродил между рядами, стесняясь спросить Алю. Пойдут сплетни, еще подведет он девушку. Наконец в бакалейном отделе он увидел толстого мужика в мятом костюме и сразу понял, что он имеет отношение к персоналу. Да не какое-нибудь, а самое прямое, потому что мужик орал на кого-то, кто не был виден за его квадратным торсом. Чтобы не сталкиваться с накаленным сотрудником супермаркета, Михаил свернул в параллельный проход и мимо банок с маслинами и бутылок с оливковым маслом прошел до поворота. И там он увидел ее. Она стояла перед толстым мужиком и слушала его, наклонив голову. Вид у нее был понурый, а хамский тип нависал над ней, сладострастно отчитывая за какую-то мелкую провинность. Михаил взглянул на коротко стриженный затылок, на худую шейку, выглядывающую из ворота свитера, и почувствовал вдруг, как стыдно и противно стоять ей тут, на виду у всех, и что толстый мужик ей отвратителен, что она ничего не сделала и не допустила никакой ошибки, он просто раздражен, потому что поругался с женой из-за тещи и теперь срывает злость на подчиненных. И что она не может себе позволить ответить этому типу так, как он того заслуживает, потому что работу найти трудно, а она и так задолжала квартирной хозяйке за два месяца. И что щека болит после удара того подонка, и теперь она до дрожи в коленках и до ломоты в висках боится ходить вечером одна, а все равно придется, потому что выхода нет.