Роберт встал так, чтобы Маргарита видела его и слышала каждое слово. Он громко сказал, взяв Элдсуайт за локоть:
– Пойдемте со мной. Наверх. – Говоря это, Роберт, прищурившись, смотрел на Маргариту.
Слова Роберта прозвучали как приказ, не требующий обсуждения. В его голосе Элдсуайт послышалась угроза. Больше всего желая, чтобы этот ужасный вечер, ставший вереницей сплошных унижений, как можно скорее закончился, Элдсуайт смиренно покинула зал рука об руку со своим женихом, как ей велело чувство долга. Когда они достигли лестничного пролета, Роберт отпустил ее руку. Дальше он шел впереди, показывая Элдсуайт дорогу. Они двигались по длинному коридору, пока не остановились перед арочными дверями, которые вели в помещение с каменными стенами и полами – большое и пышно меблированное. На стенах были развешаны гобелены, на полу лежали дорогие персидские ковры. Посредине стояла широкая дубовая кровать. В огромном – в человеческий рост – камине потрескивал огонь.
Роберт провел Элдсуайт внутрь, закрыл дверь, заперев ее на железный засов. Затем он повернулся и, посмотрев на Элдсуайт, заявил:
– Сегодня вы будете ночевать здесь. – Не дожидаясь ответа, Роберт продолжил: – Я не собираюсь оставлять вас на ночь там, где до вас может добраться мой брат и где вас может оскорбить мстительная Маргарита. – Роберт поморщился, когда произнес имя бывшей невесты. Его взгляд был твердым и выражал непреклонность.
В последний раз Элдсуайт видела Роберта таким мрачным в тот день, когда ему пришлось закончить страдания обреченной на мучительную смерть лошади. Элдсуайт не решилась ему перечить. По правде говоря, она была несказанно рада тому, что ей сегодня не придется ночевать в женской опочивальне. Однако она не знала точно, с какой именно целью Роберт привел ее сюда и чего он от нее ждет. Элдсуайт было не по себе. Она поправила выбившуюся из косы прядку непокорных волос и скрестила руки на груди.
Роберт хотел было что-то сказать, но передумал и подошел к камину.
– Сейчас пламя разгорится и станет теплее, – сказал он спокойно, опустился на корточки и подбросил в огонь еще одно полено. Роберт сидел спиной к Элдсуайт, положив раненую руку на колено.
Элдсуайт видела, что он взволнован. Роберт не случайно сел к ней спиной: он не хотел, чтобы Элдсуайт догадалась, что неприятная сцена на праздничном пиру по случаю их помолвки задела его за живое. Роберт выглядел потерянным. И таким одиноким, словно не знал, на кого в жизни можно положиться. Роберт сейчас был совсем не похож на человека, который недавно убеждал Элдсуайт в том, что она должна смириться с тем, что у нее есть дар, и с тем, что она – колдунья, заговаривающая лошадей. В этом сидевшем у огня усталом, ссутулившемся мужчине мало что осталось от бесстрашного и самоуверенного Черного Всадника.