Эме, порозовев, дрожит от радости, и глаза её больше обычного отливают золотом, однако она не забывает посматривать по сторонам и тревожно прислушиваться. Эме мило смеётся, тряся головой, – ну конечно, эта обманщица ни о чём не догадывалась!
– Разумеется, догадывались, ведь я все вечера торчал у вас под окнами. Я люблю вас всем сердцем. А не так, чтобы пофлиртовать с вами во время учёбы, а затем уехать как ни в чём не бывало на каникулы. Выслушайте меня со всей серьёзностью, я нисколько не шучу.
– Значит, это так серьёзно?
– Да, уверяю вас! Позвольте мне сегодня же вечером поговорить с вами в присутствии мадемуазель Сержан!
Ой-ой-ой! Я слышу, как дверь класса открывается; кто-то идёт посмотреть, куда я провалилась. Я мгновенно отскакиваю от стены почти к самой колонке и бросаюсь на колени. Когда директриса с Рабастаном подходят ко мне, я что есть мочи стираю песком чернила со своих рук, «потому что одной воды тут мало».
Уловка удаётся.
– Бросьте, – роняет директриса. – Дома ототрёте пемзой.
Красавчик Антонен радостно-печальным тоном говорит мне «до свидания». Я встаю и плавно киваю головой, так что мои локоны мягко соскальзывают вниз, обрамляя лицо. Едва он поворачивается спиной, меня разбирает смех: этот толстый дурачина вообразил, что я перед ним не устояла. Я возвращаюсь в класс за пальто и иду домой, размышляя о подслушанном разговоре.
Как жаль, что мне не удалось узнать, чем кончился их любовный диалог! Эме, не чинясь, соглашается встретиться с пылким и честным Ришелье, а тот готов просить её руки. Чем только она всех привлекает? Не так уж она и хороша. Свеженькая? Да, и глаза великолепные, но, в конце концов, красивые глаза отнюдь не редкость, а что до лица, то бывают и посмазливей. И всё-таки все мужчины не сводят с неё глаз. Стоит ей показаться на улице, каменщики бросают работу и давай перемигиваться да цокать языком (вчера я слышала, как один из них, кивая на Эме, объявил приятелям: «Эх, кабы попрыгать блошкой у неё в постели!»). На улицах парни из кожи вон лезут, чтобы привлечь её внимание, а завсегдатаи клуба «Жемчужина», коротающие время за рюмкой вермута, с воодушевлением делятся впечатлениями о молоденькой школьной учительнице, при виде которой аж слюнки текут. Каменщики, обыватели, директриса, учитель, – сговорились они, что ли? Теперь, когда я узнала, какая она предательница, меня уже не так к ней тянет, но я чувствую себя опустошённой, нет во мне ни былой нежности, ни горькой тоски, как в первый вечер.
Нашу прежнюю школу скоро окончательно снесут – бедная старая школа! Сейчас ломают первый этаж, и мы с удивлением обнаруживаем, что стены отнюдь не сплошные, как мы полагали, а двойные, полые, как шкафы, и внутри них тянется что-то вроде чёрного хода, но сейчас там только пыль и ужасный запах – застарелый, отталкивающий. Мне нравится пугать Мари Белом рассказами о том, что это загадочные тайники, сооружённые в незапамятные времена, чтобы замуровывать неверных жён. Я, мол, сама видела белые кости среди строительного мусора. В ужасе выкатив глаза, она спрашивает: «Правда?» и подходит поближе, чтобы «увидеть кости». И тут же отскакивает назад.